После разговора с Агнес мне становится легче. Привожу себя в порядок и бодро спускаюсь к завтраку, а после Манук сообщает, что люди Кайрона уже здесь и ожидают нас.
Я чувствую волнение, когда мы трогаемся, и несколько раз сжимаю и разжимаю руки.
Дорога в Хатор оказывается долгой, но очень ровной и спокойной.
Агнес сидит напротив меня и с любопытством осматривается.
Я никогда не была в Хаторе, да и вообще на территории семьи Раббан.
Слышала о Кайроне, после того, как очнулась здесь, но никогда не видела его прежде. Не знаю, почему мне вдруг вспоминает наша с ним первая встреча.
Неприятная.
Вот только я себя как-то странно чувствую сейчас, вспоминая о нём.
— Приехали, барышня, — вырывает меня из размышлений Агнес, и я делаю глубокий вдох. Она такая счастливая, когда перевожу на неё свой взгляд.
Выбирается вперёд меня и снова осматривается.
— Красиво-то как, — слегка наклоняется ко мне — и пахнет вкусно. Может, нам следовало привезти с собой ваши булочки.
— Боюсь, — вздыхаю я — здесь слишком много всего, дорогая Агнес, что никому и дела не было бы до моих булочек.
И это правда.
Рынок, на который мы приехали, просто огромный.
Вокруг толпится народ, в мой нос врезается не только аромат еды, фруктов, дыма от костра и жареного мяса, но и шум толпы.
И я даже слышу, как где-то играют музыканты.
Ступаем вперёд по выложенной красным кирпичом улице и осматриваемся.
Прилавки ломятся от еды и фруктов, торговцы кричат, зазывая покупателей.
Один из солдат Кайрона несколько раз закрывает меня с собой от толпы, что проносится мимо.
Похоже, один из них что-то украл.
Ловлю на себе взгляды, когда подхожу к большим коробкам с яблоками и должна признаться, что в этих взглядах нет ни осуждения, ни узнавания.
Никому здесь нет дела, до отвергнутой герцогини, никто не осуждает меня и не смотрит с жалостью.
Мы с Агнес ходим между рядами, разглядываем дома вокруг, кажется, проходит несколько часов, пока добираемся до той части, где продают посуду, стекло и желанные мной ткани.
Манук сказала, что сможет сшить салфетки для наших гостей, а также полотенца на кухню и несколько для того, чтобы положить их на витрину, а сверху уложить мою выпечку.
— Красота, — говорит Агнес, когда я провожу рукой по мягкому шелку. — может, и для себя чего-нибудь прикупите. Талантов у девчонки не счесть. Может, она и вам платье новое пошьёт — говорит Агнес и знаю, что намекает на Манук.
— А что, если мы и для неё что-нибудь купим? — спрашиваю, и Агнес расплывается в улыбке, — Разве она не говорила, что у неё скоро день рождения? Мы могли бы устроить праздник.
— Как пожелаете, барышня, так всё и будет, — кивает она и переводит взгляд на женщину, которая достаёт ещё несколько кусочков шёлка и льна.
Мы закупаемся не только тканью, но и надолго задерживаемся у отдела с посудой и стеклянными баночками.
Если бы вы только знали, как меня распирает от счастья и гордости.
Чувствую себя счастливой оттого, что накупила на рынке столько, что глаза разбегаются, а ещё я безумно горда собой оттого, что за всё это я заплатила заработанными деньгами.