Они прибыли к дому № 29 по Нейболт-стрит около десяти утра того дня: Билл привез Ричи на Сильвере; Бен, раскинув большие ягодицы, восседал на своем «Рэли»; Беверли приехала на Нейболт-стрит на женском «Сквине»; ее волосы были зачесаны ото лба к затылку и стянуты зеленой ленточкой. Майк пришел один, а примерно через пять минут вместе подошли Эдди и Стэн.
– Кккак твоя рррука, Эээдди?
– О, неплохо. Болит, если я ворочаюсь в кровати, когда сплю. Ты принес это?
«Это» – был завернутый брезентовый сверток на багажнике Сильвера. Билл снял его и развязал. Он протянул рогатку Беверли, которая взяла ее с гримасой, но ничего не сказала. В свертке была еще жестяная банка. Билл открыл ее и показал всем два серебряных шарика. Они смотрели на них молча, собравшись в кружок на почти лишенной растительности площадке дома № 29 – на площадке, где, казалось, росли одни сорняки. Билл, Ричи и Эдди видели дом еще раньше, другие – нет, и поэтому они сейчас глядели на него с любопытством.
Окна глядят, как глаза, -подумал Стэн, и его рука полезла в задний карман за брошюрой. Он потрогал ее на счастье. Он носил брошюру с собой почти везде – это была книга М.К.Хендея «Справочник по птицам Северной Америки». – Они выглядят как грязные слепые глаза.
Оно воняет, -подумала Беверли. – Я могу уловить запах, но никак не пойму, что это.
Майк подумал: От дома пахнет чугунолитейным заводом. Кажется.., нас будто приглашают войти.
Это одно из мест, где Оно прячется, -подумал Бен. – Одно из мест, похожих на пещеры Морлоков, откуда Оно выходит и куда возвращается. И Оно знает, что мы сейчас здесь. Оно ждет, чтобы его нашли.
– Вы все по-прежнему готовы? – спросил Билл. Они смотрели на него, бледные и мрачные. Никто не сказал «нет». Эдди вытащил из кармана свой аспиратор и глубоко вдохнул струю.
– Дай мне немного, – попросил Ричи. Эдди посмотрел на него, дивленный, ожидая какой-нибудь подковырки. Ричи протянул руку:
– Ну серьезно, Джейк. Можно и мне чуть-чуть? Эдди пожал своим здоровым плечом и протянул ему ингалятор. Ричи пшикнул аспиратором и глубоко затянулся.
– Помогло чуть-чуть, – сказал он, протягивая аспиратор назад. Он немножко закашлялся, но глаза его выглядели нормально.
– О, и мне, – сказал Стэн. – Ладно?
И так, один за другим они использовали аспиратор Эдди. Когда он вернулся к нему, он засунул его в задний карман, и он так и торчал оттуда. Они снова повернулись, чтобы посмотреть на дом.
– Живет кто-нибудь на этой улице? – спросила Беверли хриплым голосом.
– Да почти никого, – произнес Майк. – Почти никого. Только ройные бездельники, которые ненадолго здесь останавливаются и сразу же уезжают на своих грузовиках.
– Они ничего не увидят, – сказал Стэн. – С ними все нормально, со многими из них во всяком случае. – Он посмотрел на Билла.
– А могут ли вообще взрослые увидеть Его, что ты думаешь, Билл?
– Я не ззнаю, – сказал Билл. – Может быть, некоторые.
– Я хотел бы, чтобы мы могли встретить хоть одного, – мрачно сказал Ричи. – Это действительно не работа для детей, ты понимаешь, о чем я говорю?
– Должен же быть кто-нибудь из взрослых поблизости, – продолжил Ричи, глядя на заброшенный дом с его осыпавшейся краской, грязными окнами, темным подъездом. Бен устало вздохнул. На какой-то миг Бен почувствовал, что они правы.
Потом Билл сказал:
– Пппройдгм вввокруг. Посмотрим, что там.
Они шли с левой стороны подъезда, где сооружение с краю было почти разрушено. В цветочницах все еще росли дикие розы.., но когда Эдди тронул их, то отпрянул, словно дотронулся до прокаженного: розы были черные и мертвые.
– Оно просто коснулось их, но когда Оно успело это сделать? – просила Беверли с ужасом. Билл кивнул.
– Ребята, вы уууверены в себе?
Некоторое мгновение все молчали. Они не были уверены, хотя все они понимали по лицу Билла, что он продолжит мероприятие и без них, полностью не были уверены. На лице Билла было нечто вроде стыда. Как он раньше сказал им, Джордж был не их братом.
Но все другие дети, -подумал Бен. – Бетти Рипсом, Шарон Ламоники, те дети Клеменсов, Эдди Коркоран (только возможно), Ронни Гроган.., даже Патрик Хокстеттер. Оно убивает детей, сволочь, детей!
– Я иду, Большой Билл, – сказал он.
– Черт, я тоже, – сказала Беверли.