Все согласились. Бен смотрел на него дольше всех. Наконец он указал на стеклянный коридор, соединяющий два здания:
– Ты еще где-нибудь видел подобное, Майк? Майк улыбнулся.
– Это твой Центр Связи, – сказал он, и все шестеро рассмеялись. Принесли напитки. Все уселись. И вновь наступило тягостное молчание. Они смотрели друг на друга.
– Ну, – спросила Беверли красивым, с хрипотцой, голосом:
– За что пьем?
– За нас, – неожиданно сказал Ричи. На этот раз он не улыбался. Он посмотрел Биллу прямо в глаза, и Билл вспомнил себя и Ричи стоящими в середине Нейболт-стрит после того происшествия с клоуном или оборотнем, когда тот исчез, а они продолжали стоять, держась друг за друга и плача. Когда он поднял стакан, руки его дрожали так, что несколько капель пролил на скатерть. Ричи медленно встал, и один за другом встали все: сначала Билл, потом Бен, Эдди, Беверли и наконец Майк Хэнлон.
– – За нас! – сказал Ричи, голос его тоже слегка дрожал.
– За Клуб Неудачников 1958 года.
– За Неудачников! – сказала Беверли весело.
– За Неудачников! – сказал Эдди. Лицо его было бледным и старым за дымчатыми очками.
– За Неудачников! – согласился Бен. Слабая улыбка блуждала в кончиках его губ.
– За Неудачников, – мягко сказал Майк.
– За Неудачников, – Билл был последним.
Они чокнулись. Выпили.
Снова повисло молчание. На этот раз Ричи не нарушил его. Но в этом случае молчание казалось необходимым. Они сели, и Билл сказал:
– Давай, Майк, рассказывай, зачем ты нас позвал, что случилось? И что мы можем сделать?
– Сначала поедим, – сказал Майк. – Поговорим после. Они приступили к еде.., и ели хорошо и долго. Как в старой шутке об осужденном, -подумал Билл. Но его аппетит был лучше, чем когда-либо за все эти годы. Пища была не то, чтобы сногсшибательная, но очень хорошая, и всего было много. Все шестеро пробовали и то и се: ребрышки, крылышки цыпленка, тушенные в соусе, фаршированные яйца, каштаны, завернутые в бекон, говяжью вырезку.
Роза сама принесла им десерт – огромную гору запеченных «Алясок», которые она поставила в центре стола, недалеко от Майка.
– Это, наверное, самый лучший обед в моей жизни, – сказал Ричи голосом человека, который умер и попал на небеса.
– Ну, конечно, – сказала Роза удовлетворенно.
– А если я сейчас лопну, вы исполните мое желание? – спросил он ее.
– В «Нефрите Востока» все желания исполняются, сэр, – сказала она.
– Благодарю вас, – сказал Ричи, улыбаясь. – Но я и впрямь переел.
Все же они съели и почти всю запеченную «Аляску». Когда Билл остановился – ремень начал жать, он обратил внимание на стаканы. Ему показалось, что их сотни на столе. Он усмехнулся, вспомнив, что выпил еще два мартини перед едой, а за едой Бог знает сколько бутылок пива. С другими было нечто подобное. Но он не чувствовал себя пьяным.
– Я с детства не ел так, как сегодня, – сказал Бен. Все посмотрели на него. Он немного покраснел. – Это я образно выразился, но по крайней мере я не ел такого количества пищи со школьных времен.
– Ты придерживаешься диеты? – спросил Эдди.
– Да, – сказал Бен. – Свободная диета Бена Хэнскома.
– В чем же она заключается? – спросил Ричи.
– Вам, наверное, неинтересно слушать эту старую историю... – смущенно сказал Бен.
– Не знаю, как остальным, – сказал Билл, – но мне интересно. Давай, Бен, рассказывай. Что превратило Гаргантюа в журнальную модель, которую мы сегодня видим перед собой?