«Зато полезно!» — огрызаюсь я.
«Можешь делать это нежнее? Ты все же девушка, а не палач в пыточной».
— Мне кажется, ему больно, — беспокоится Эйвери.
— Нет, что вы! Мазь абсолютно безболезненна. Попробуйте на своей коже.
Эйвери зачерпывает пальцем мазь из горшочка и мажет на тыльную сторону руки. Но она не знает, что мазь ощущается только на поврежденной коже.
Эрнан изображает вселенское страдание и сучит хвостом, пытаясь саботировать процесс лечения.
— И все-таки мне кажется, что ему больно.
Эйвери подходит к только что обработанным мною ранам и дует на них.
— Я никогда не делала этого, когда ты был маленьким. Хотела воспитать тебя настоящим мужчиной.
«Не хочешь последовать хорошему примеру? Я не откажусь, если ты будешь дуть на мои раны каждый раз, как помажешь их этой жгучей дрянью».
«Вот еще! Размечтался!»
— Я вообще вела себя неправильно, Эрнан, — слышу приглушенный голос Эйвери. — Никогда не говорила тебе, что люблю тебя. Отмеряла ласку по аптечным весам. Была слишком строга к тебе. Я так виновата перед тобой. Жаль, уже ничего вернуть нельзя…
Я понимаю, что эти откровения не для моих ушей, поэтому осторожно ставлю горшочек с мазью на камни, и тихонько ухожу, оставляя мать и сына с тем, что касается только их двоих.
Эйвери возвращается к вечеру. Воодушевленная, счастливая. Будто помолодевшая на несколько лет. Она целый день провела с сыном, а потом искала у жителей какую-нибудь живность, которую можно скормить дракону.
— Зря вы это делаете, леди Эйвери, — не сдерживаюсь я. — Так он съест весь домашний скот. Вы хотите обречь жителей острова на голодную смерть. А ведь им и отправиться за продуктами некуда. В Сулейме вирены.
— Так и что мне теперь сына не кормить? Ему нужны силы обратиться.
— Есть захочет, обратится.
— Сначала ему нужно поправиться. Я не хочу его потерять.
— Но вы его и так теряете! Неужели не чувствуете, что он изменился? Это не полноценная личность, а лишь одна ипостась.
Эйвери поджимает губы.
— Не хочу с тобой ссориться, Диана, — она с нажимом произносит мое имя. — Нам лучше закрыть эту тему. Я совершила много ошибок по отношению к сыну. И не хочу повторять их снова.
— Но вы совершаете новую, — пытаюсь достучаться до нее, но Эйвери окидывает меня таким взглядом, что я понимаю, спорить и убеждать бесполезно.
Утром, собрав корзинку со снадобьями, иду на берег.
Дракон лежит у входа в пещеру. Вид у него уже не такой несчастный и болезненный. Можно сказать, довольный.
Неподалеку валяются кости и остатки коровьей шкуры. Картина совершенно не живописная. Морщусь. Скоро к отвратительному виду прибавится еще и запах.
— Что ты творишь?
«О, мучительница моя пришла! Что-то ты ранехонько. Соскучилась уже?» — приветствует он меня, приподнимая голову с камней.
— Ты в курсе, что в Сулейме вирены? Сейчас ты пожрешь весь скот и что делать местным?
Но он реагирует совершенно на другую часть фразы.
«В Сулейме вирены? Откуда знаешь?»