— Плохого? Это значит, что на тебя ни у кого раньше не вставал, что все другие девки вокруг тебя лучше, симпатичнее, покладистее. Они не строят из себя принцесс. Принцессы на хуй никому не нужны. Поэтому в твоих интересах молча лечь на диван и раздвинуть ноги, — он говорил это, а сам продолжал раздеваться.
— Нет! — упрямо заявила я через слёзы.
Было ужасно больно слышать его слова, понимать, что он выказывал мнение всех парней. Нашего класса, минимум. Я раньше думала, что ко мне не подходили, потому что стеснялись, боялись не понравится, а оказалось всё намного проще. Это я всем не нравилась…
Стук в дверь отрывает меня от горьких воспоминаний. Я возвращаюсь в тёплые апартаменты, закрывая балкон. Иду к двери, дёргаю ручку вниз, открываю двери и вижу перед собой совсем не уборщицу.
Бурый смотрит на меня с высоты своего роста, тяжело дышит и кулаки сжимает аж до хруста. А с чего это ЕМУ злиться?
— Ты? — вырывается у меня.
— Другого кого-то ждала? — спрашивает холодно.
— Да.
— Что, блять? — взрывается он и заталкивает меня в номер.
— А что, тебе одному со шлюхами зажиматься по углам?
— Ты не охуела, кукла? — рычит он мне в лицо и сжимает шею пальцами.
Жадно глотаю воздух, но мне мало. Перед глазами темнеет. Пусть задушит. Похуй…
Глава 45
— Алёна, что уже произошло? — спрашивает Миша как-то устало, резко отпуская мою шею.
— Ничего, — ровным голосом отвечаю я и отхожу от него на несколько шагов.
В этот момент в номе с тихим стуком заходит горничная в униформе. Она видит Бурого и пятится назад.
— Куда вы? — окликаю её. — Постойте.
— Хули пришла? — рявкает на неё Бурый.
Девушка бледнеет и чуть сознание не теряет.
— Я позвала, — рявкаю на него в ответ.
Подхожу к девушке, беру за руку и тяну к кровати. Прошу собрать лепестки, а после вынести букеты. Предлагаю даже забрать себе, если ей хочется. Она отрицательно качает головой. Слишком напугана.
— Что происходит? — спрашивает у неё Миша.
— Мен-ня срочно в-вызвали цвет-ты убрать. Ал-ллергия.
— У кого?
— У меня.
Бурый дальше молча наблюдает за тем, как горничная быстро сгребает лепестки с постели в мусорный пакет. Букеты она выносит за несколько ходок. Когда дверь за ней закрывается, я свободно выдыхаю.
— Надо было сказать, что не любишь цветы, — тихо говорит он.
— Зачем? Чтобы ты их своим шлюхам раздарил? — спрашиваю я, скрещивая руки на груди.
Он так смотрит, что хочется закрыться, спрятаться, убежать. Но вместо этого я гордо выпрямляю спину. Я не должна его бояться. Я не должна чувствовать вину, что отвергла его цветы.
— Что?