— Да ты умнеешь на глазах.
— Вы хотите сказать, что я тупая! — тут же вспыхиваю я.
Бурый подаётся вперёд, нависает огромной такой скалой. Я вся сжимаюсь под его взглядом. Ну почему рядом с ним у меня инстинкт самосохранения либо выключается, либо ошибку за ошибкой выдаёт?
— Хочу сказать, что ты по краю пропасти ходишь. Ещё один неверный шаг и…
— Столкнёте меня? — осторожно спрашиваю я, и вздрагиваю, когда его горячие пальцы касаются кожи над кружевом бюстгальтера.
Стоп! А когда он успел рубашку на мне расстегнуть?
Глава 7
Бурый осторожно водит пальцами от кромки кружева до ключицы, и я вижу, как по коже разбегаются мурашки. Дикий контраст. Грубый мужчина и такие ласковые прикосновения. Я в полном замешательстве и не знаю, как реагировать. Оттолкнуть его руку — глупо. Лекция о поведении прочитана. Но и таять, как я сейчас, — неправильно.
— Красивая ты, кукла, — на удивление мягким голосом говорит Бурый. — Но язык твой дерзкий…
— Да почему кукла? — решаюсь спросить я.
— Глаза огромные и губы пухлые.
Я не рассчитывала на ответ, поэтому была приятно удивлена.
По правде сказать, Бурый — далеко не первый, кто меня куклой называет. Многие сокурсники ко мне так обращаются. Теперь понятно, почему.
— Красивая игрушка, — продолжает мужчина.
— Взрослые дяди с куклами не играют.
— У взрослых дядь взрослые игры. Будешь себя хорошо вести, тебе тоже понравится.
— А если нет — оторвёте мне голову? — прямо спрашиваю я.
— Буду наказывать, — хрипит он мне прямо в губы.
— Н-не надо.
— Это чё за хуйня? — вдруг спрашивает он, касаясь ладонью повязки.
Меня как будто холодной водой окатывают. Моментально из транса выхожу. Отталкиваюсь ладонями от крепкой груди мужчины и пытаюсь отползти по столу назад, но он тут же хватает меня за икры и возвращает обратно.
— Зачем повязка?
— Не ваше дело! — заявляю я.
Пытаюсь застегнуть рубашку, но мне не дают. Бурый легко перехватывает огромной ладонью мои запястья и заводит мне их за спину. Дёргаюсь, но безуспешно. Не вырваться мне из его захвата. Слишком сильный.
Бурый одной рукой удерживает меня, второй осторожно снимает бинт. Синяки хоть и стали в большей степени желто-коричневого оттенка, но их отчётливо видно. Картина мало приятная.
Без повязки дышать становится легче. Я делаю глубокий вдох и расслабленно улыбаюсь. Наконец-то. Вздрагиваю от прикосновения горячих пальцев к коже. Бурый водит чуть шершавыми подушечками по синякам, недовольно хмурится.
— Это всё? — спрашивает он.
Я, конечно, понимаю, что он спрашивает о наличии других синяков, но отвечать не спешу. Моё здоровье его волновать не должно. Я поджимаю губы и никак не реагирую. Бурый отпускает мои запястья и довольно ловко стягивает с меня рубашку. Прикрывать грудь руками уже поздно, поэтому я сижу с ровной спиной.
Я знаю, что на моих руках множество синяков от пальцев отца и от ударов ногами. Наблюдаю, как глаза Бурого темнеют. Он внимательно осматривает меня, но не прикасается. Вижу, как сжимает кулаки до хруста костяшек. Не пойму, что с ним происходит.
— С ногами что? — спрашивает он.