— Миша…
— Натали, заканчивай.
И тут она становится перед ним на колени. Совсем гордости нет, что ли? Я давлюсь водой и кашляю. Рок заботливо хлопает меня по спине. Бурый переводит взгляд на меня, не замечает, что руки девушки тянутся к его ремню. Она реально ему собирается отсосать в присутствии посторонних? Бурый перехватывает её руки и отталкивает от себя.
— Ты о гордости слышала? — спрашивает у девушки. — Уходи, пока работу не потеряла.
— Прости. Я просто… Прости.
Она поднимается с колен, разворачивается и медленной походкой от бедра направляется к двери. На что рассчитывает? Что Бурый бросится вслед? Так он даже не смотрит на неё. Своим холодным взглядом он меня прожигает. Она оборачивается, видит это, бросает на меня ненавидящий взгляд и выходит из кабинета.
— Сюда подошла, — манит меня пальцем.
— Зачем это? — настораживаюсь я.
— Быстро! — гаркает он,
Я подскакиваю с дивана и маленькими шажочками приближаюсь к мужчине. Он сверлит меня недовольным взглядом. Вот в чём я виновата? Любовниц нужно поспокойнее выбирать, чтобы знали, когда можно скандалы закатывать, а когда лучше рот на замке держать.
— Рубашку сними.
— Зачем это?
— Сними ёбаную рубашку или разорву прямо на тебе!
— А новую купите?
— А ты не охуела?
— А чего вы орёте?
— Брейк, товарищи, — подаёт голос Рок. — Ещё прибьёте друг друга, а я бы ещё за вами понаблюдал.
— Заткнись, — бросает ему Бурый и смотрит на меня.
Снова давит своей энергетиков. Но я не собираюсь поддаваться.
— Вы меня уже прощупали, — говорю спокойно. — Я ничего не прячу. Электрошокер остался в сумочке.
— Рок, пойди найди сумку и ей не отдавай.
— Я не буду вас током больше бить, честно! Отдайте сумку!
— Что, блять? — снова хохочет Рок.
Бурый сверлит его взглядом, молчит.
— Я вернусь с виски. Не уйду, пока всё не расскажешь, — сквозь смех выдавливает Рок и направляется к двери.
— А возьмите меня с собой, а? — бросаюсь за ним следом, но меня перехватывает Бурый.
Шиплю от боли, когда мужчина надавливает на повреждённые ребра. Да он издевается! Я так никогда не восстановлюсь! Бурый словно пушинку поднимает меня и усаживает на стол, грубо разводит ноги в сторону, становится между ними, обхватывает пальцами скулы, заставляет смотреть в свои глаза. Они у него сейчас тёмные, как небо перед грозой.
— Когда я говорю подойти, ты подходишь. Говорю раздвинуть ноги — раздвигаешь. Говорю снять рубашку…
— Снимаю, — словно завороженная говорю я.
Его голос будто в транс вводит.