Поколебавшись, я неторопливо направилась обратно к хижине. Знаю, это глупо. Ведь старик действительно может позвать охотников и тогда могу попрощаться со второй своей жизнью. Но и бросить его не могу, и сама выбраться из этой темноты не смогу.
Подойдя к дому, я навострила слух, пытаясь понять, что происходит внутри. Дверь так и осталась стоять нараспашку, а из хибары на землю перед входом падал мягкий тусклый свет.
Поначалу ничего не слышала, но тут…
— Элоиза, — сдавленно произнес старик.
Его голос сорвался, перешел в стоны, а потом и рыдания.
Сердце больно сжалось в груди, а на глаза навернулись слезы.
Осторожно подойдя к двери, я заглянула внутрь. Старик сидел за столом, погрузив лицо в ладони. Его плечи сотрясались от безутешных рыданий.
Он горько плакал, скорбя по дочери, которую потерял.
Я неторопливо зашла в дом, думая, какие слова сказать, но чтобы не приходило на ум, ничего не могло бы облегчить боль старика.
— Я не убивала ее, — тихо произнесла я.
Старик резко отнял ладони от лица и повернулся. Покрасневшие глаза старого рыбака уставились на меня с удивлением.
— И я не перевертыш.
— Ты лжешь.
— Нет. Увы, но Элоиза и правда мертва, — сдавленно произнесла я. — Она утонула в море, а я появилась из другого места.
Лицо старика скривилось, а слезы ручьем потекли из глаз.
— Она утонула? Как? Кто ты такая?
— Я Лиза. Я сама не знаю, как так получилось, но после смерти… своей и ее, оказалась в теле твоей дочери. — Я осторожно двинулась к старику, боясь нарваться на очередную волну гнева. — Я очнулась на берегу в тот день, когда ты нашел меня в деревне. У меня остались крохотные воспоминания Элоизы и на этом все.
— Ты обманываешь меня.
— Я не перевертыш. Правда. Если есть способ проверить — я готова.
— Эти твари не любят сладкие запахи.
Ох… мед.
Вот оно что.
— И если на затылке среди волос имеют большое родимое пятно.
Я повернулась, убрала волосы и показала старику затылок.
— Я правда та, за кого себя выдаю, — снова повернувшись к нему, сказала я. — Не Элоиза и она одновременно. Тело ее, а вот дух… К сожалению, мой.
Старик громко шмыгнул носом. Из его глаз так и не перестали идти слезы.
— Я уже подумал, что ты перевертыш. Обычно эти твари убивают людей, съедают, принимают их облик и охотятся на родственников тех, кого убили. — Он покачал головой. — Но ты права. Ты не перевертыш. Иначе бы уже давно убила меня во сне.
Вот только легче рыбаку от этого не стало. Ведь дочь все-таки мертва.
Старик снова громко шмыгнул носом и уставился на меня мокрыми глазами.
— Расскажи мне, как она умерла и что ты помнишь?