— Давай попроще, доктор, — хмыкаю я. — Я могу иметь детей или нет?
Он тяжко вздыхает, словно я его утомляю, и я стискиваю челюсти. За те деньги, что плачу ему, он должен передо мной на задних лапках бегать.
— При определенных условиях да, но шанс на естественное оплодотворение весьма низок. Грубо говоря, шанс один на миллиард.
Его слова вызывают у меня давным-давно похороненные воспоминания. Я надеялся их забыть и никогда больше не вспоминать о своей бывшей жене, но не в этот раз.
— И что ты мне предлагаешь? ЭКО? Чтобы мой сын родился из пробирки?
— Мы уже говорили на эту тему с Анфисой Дмитриевной, но, к сожалению, исходя из ваших анализов, шансы невелики.
— Серьезно? Ты говоришь о моих анализах с женой?! — рычу я, чувствуя гнев и унижение.
Никакому мужику не понравится, когда его обвиняют в мужской несостоятельности.
— Прошу простить, конечно, но она ваша жена, а я являюсь лечащим доктором всей семьи Севастьяновых.
— Анфиса уже как три года Орлова, так что если я узнаю, что ты нарушаешь врачебную тайну и делишься моими анализами еще и с Севастьяновыми, пеняй на себя!
Я встаю и выдергиваю пиджак со стула, надевая его уже на ходу.
Несмотря на гнев на Анфису, которая наверняка и подбила врача на всё это, у меня из головы никак не желает выходить Соня. И наш ребенок, родившийся мертвым.
Тогда я просто злился и ненавидел Соню, но весь масштаб катастрофы понял гораздо позже.
Бесплоден.
Вердикт не одного эскулапа. Куда бы я не ездил и у кого бы не обследовался, все твердили одно и то же.
В последнее время тесть наседает на нас с наследниками, чтобы полностью скрепить наш с Анфисой брак, но каждая попытка оказывается неудачной. И чем больше проходит времени, тем сильнее я злюсь и чувствую себя бессильным. Сколько бы не имел денег, на эту ситуацию повлиять не могу.
Домой я возвращаюсь злым. Не только на себя за мужскую несостоятельность в продолжении рода, но и на жену, которая раскидывает свои сети во все сферы моей жизни.
Жена оказывается дома. Как обычно, сидит у зеркала и ухаживает за собой. Уже не помню, когда я видел ее в другой части квартиры. А уж тем более на кухне.
— Тебе не кажется, что ты много себе позволяешь, Анфиса?
Не здороваюсь. С ней бесполезно церемониться. Любимая дочка отца, она слишком избалованная и привыкла получать всё, что захочет. Даже моя мать не может с ней совладать, так что единственный плюс моей женитьбы на Анфисе, это то, что мать перестала совать нос во все мои семейные дела.
— О чем ты, милый?
Она даже не отворачивается от собственного отражения, лишь лениво ведет плечом, словно я муха, назойливо жужжащая под ухом и мешающая ей отдыхать и наслаждаться собой.
— Я ходил сегодня к вашему семейному врачу, как ты меня и просила.
— Он один из лучших, милый. Ты же знаешь, что мама тяжело забеременела и выносила меня только благодаря Евгению Самсоновичу.
— Хватит повторять слова матери. Я и от нее прекрасно этого наслушался. Спасибо, что просветила мать о нашей проблеме.
— А что? Это же мама, она всегда поможет.
Анфиса глупо хлопает ресницами, словно не понимает моего сарказма и причины недовольства, но я не удивился бы, будь это и правда так. Теща до сих пор носится с ней, как с ребенком, никак не может от собственной титьки оторвать. Фигурально, конечно, но и на этом спасибо.
— В любом случае, ваш светила, как ты уже и сама знаешь, — хмурюсь я и прожигаю ее взглядом, еще раз давая понять, что недоволен ее длинным носом, — хороших прогнозов не дает.
— Мхм, — как-то равнодушно отвечает она, и я смотрю на нее с подозрением.
Неспроста она молчит.