Я пожал плечами, Вовка протолкнулся сквозь охрану хмыря и подошел к двери. Быстро изучил диспозицию и начал закатывать рукава свитера — похоже, собрался внести свой личный вклад в царящую неразбериху.
Не знаю, во что бы это вылилось: все-таки друг мой Вова — это вам не ботаник хиленький, приученный только пальцем в носу ковырять. Это бывший майор спецназа, нынче преуспевающий бизнесмен, не потерявший былых замашек.
Да, дальнейшие события могли пойти по стандартному для Вовы сценарию. Но тут в дело вмешались высшие силы в лице моей любимой бабули.
Ирма Генриховна похлопала меня по плечу и попросила скромным голосом пенсионерки в трамвае, требующей уступить ей место:
— Мальчик мой, пропусти бабушку.
Я оглянулся, все так же придерживая дверь рукой и не давая никому из присутствующих несанкционированно проникнуть внутрь. Оценил выражение бабушкиного лица. Внимательно оглядел испуганно жмущихся друг к другу девчонок, и галантно предложил:
— Конечно, бабулечка. Проходи, действуй…
Отступил в сторону, открывая бабушке проход:
— Прошу! — после чего зажал ладонями уши.
Ирма Генриховна шагнула в дверной проем, набрала в грудь побольше воздуха и… заорала:
— Что тут происходит⁈
Одуряюще громко, на диких децибелах. Словно одновременно взвыла подъезжающая к станции электричка и взревел пароходный гудок. Даже через ладони моим ушам стало больно.
Мать честная, никогда не мог понять, как она это делает! Вопли ушлепка на фоне этих звуков просто потерялись. Растаяли, как первый снежок, а сам он тихо выпал в осадок. Нет, не тихо. Громко икнул — раз, и другой. Выпучил глаза, а потом уже выпал. Охранники его дружно побледнели и, кажется, пошатнулись.
Наступила звенящая тишина, в которой отчетливо слышалось тиканье часов на стене в прихожей.
— Ирма Генриховна? Откуда вы? — первым ожил Вова. Но он-то привычный к моей бабуле, а вот ребят-охранников стало даже жалко.
— Ирма! Генриховна! — голосом самой страшной ведьмы из сказок прорычала бабуля.
Указала унизанной перстнями ручкой на очумевшего типа в «Бриони», и вопросила:
— Что это за безобразие?
20
Воскресное утро поприветствовало меня хмурым небом и чудесным настроением. Открыв глаза, я еще полежала в уютной постели, сладко потягиваясь и прислушиваясь к задорному вороньему гвалту за окном.
Эх, а жизнь-то, кажется, налаживается!
Страдания мои по поводу измены Олега как рукой сняло. О том, что нас выселят из квартиры, тоже перестала беспокоиться: ну притащится снова гнусный Вова, не откроем, не пустим, и вообще подальше пошлем! Ключи он Наташе отдал добровольно. Добровольно же предложил тут жить. Ну а как, и с кем она тут решила поселиться, его не касается.
Вот какой смелой я сегодня сделалась!
Вчера, после фееричного выступления Ирмы Генриховны все как-то быстро свернулось: Олежек по-тихому слинял, Вову по-дружески послал Станислав, а его самого за дверь квартиры выставила Ирма Генриховна.
На прощание, очуменная бабуля подмигнула нам и посоветовала покрепче закрыть за ней дверь.
— Больше никому не открывайте, даже если будут очень просить. Кроме меня, конечно — завтра я вас навещу, девочки. Вы должны мне все рассказать! — заявила, глядя на нас счастливыми глазами. — У вас так интересно!
— Конечно, будем рады, — дружно согласились мы.
А Наташа предупредила, кивнув на меня:
— Только не в обед. Завтра в час у нас встреча по поводу ее развода…