— Да пойми ты, глупышка, мужчины — жуткие эгоисты, они не способны благородно отойти в сторону, если речь идет о желанной женщине. Если он не хочет брать тебя с собой, значит любви нет, ты ему не нужна. Открой глаза. А все эти сказки про долг, «ты достойна лучшего», «ты слишком хорошая для меня» — это лишь отговорки, вежливый, но отказ.
Лида на миг перестала рваться. Остановилась, тяжело дыша.
— Не надо упрямиться, — как больной вкрадчиво добавила Леля.
— Мне пора.
Лида вырвалась из цепких рук невестки, началась гонка с временем.
«Собирался утром», а сейчас полдень — шансов почти нет, но Лида, не сдаваясь, продолжала бежать. Вон она, нужная улица, уже за поворотом. Это ближайшая дорога от станции, и он по ней назад не проходил. Первый дом, второй, длинный глухой забор чужой усадьбы, а дальше общежитие.
Колмакова она узнала сразу, издали, только по очертаниям фигуры. Он стоял у входа в общежитие, облокотившись о бревенчатую стену, и курил, медленно выпуская кольца сизого дыма. Без шапки, обритый налысо, в распахнутом настежь черном пальто. Лида с бега перешла на шаг, пошла на мягких ногах, не отрывая взгляда от бритой головы. Так спешила увидеть и растерялась.
Откуда-то из-за угла вынырнул боровичок-комендант:
— О, Колька! Че, выпустили?
Николай кивнул, затушил сигарету.
— Ну, слава Богу. А твоя, должно, на демонстрации. Туда все повалили.
— Мне бы ключ.
— Не надо ключа, я открою, — громко произнесла Лида.
Колмаков вздрогнул, невольно провел ладонью по затылку. Глаза встретились. Лида покраснела.
— Я открою, — снова повторила она.
— Вот и славно, — крякнул дядька, — а то пока найдешь те, запасные.
Лида прошмыгнула между Колмаковым и комендантом и пошла по темному коридору к лестнице. Николай побрел следом, Лида слышала его тяжелые шаги за своей спиной. Оба молчали.
Каждая ступенька отозвалась надрывным скрипом, ключ крутнул незамысловатый механизм замка.
— Я ничего не трогала. Мне Игорь Эммануилович разрешил пожить, — отошла Лида в сторону, давая возможность Колмакову пройти.
— Бери, что нужно, — произнес он, разуваясь. — По четвергам керосин привозят, недорого.
— Не снимай ботинки, — чуть не коснулась его плеча Лида, но остановила себя, — пол холодный, а у тебя носки тонкие.
— Ерунда, здесь тепло, — настырно разулся Николай. — Извини, если помешал. Я хотел по-быстрому, но комендант куда-то запропастился. Пришлось ждать.
— То есть ты даже увидеть меня не хотел, — вдруг овладела Лидой злость, — не достойна лицезреть, да?
— Тут лицезреть в общем-то нечего, — постучал по лысому черепу Николай, натужно улыбнувшись.
— Где твои усы? — глядя в его исхудавшее бритое лицо, спросила Лида.
— Потерял. Не хотел, чтобы ты видела меня таким, — отвернулся он, снимая с гвоздя пиджак.
— Это имеет значение? — обиженно проговорила Лида.
Колмаков ничего не ответил, торопливо скомкав единственную свою приличную одежду, он начал засовывать ее в плечевой мешок.
Лида вырвала пиджак и, расстелив на кровати, сама стала аккуратно сворачивать его по швам.
— У тебя нет теплой одежды. Что ты будешь делать в Вологде зимой?