— Лида, никуда не уходи. Я скоро.
И Николай ушел с Пашей в сторону станции.
Лида перетащила в вагон вещи, присела на край с пирожком в руках, свесив ноги вниз. Вот вроде бы все хорошо вышло и вечер умиротворяющий, а все ж держала за горло тревога. А вдруг он не успеет? Вот возьмет коварный паровоз и тронется, а Колмаков останется там, на станции, и придется уже Лиде за ним прыгать. Будет забавно.
Время потянулось медленно, Николай все не возвращался. Уже прошел мимо Пашка со связкой баранок на шее, купленной очевидно в вокзальном буфете, поздоровался с Лидой, словно видел ее сегодня впервые, забрал лопату, а Колмакова не было. Паровоз стоял под парами, еще чуть-чуть и сорвется с места. Что за заколдованное место, не дающее никуда уехать! Лида подтянула мешок ближе к краю, чтобы успеть спрыгнуть.
— Не испугались? — вывернувший откуда-то сбоку Николай плюхнул рядом с Лидой свою добычу — пузатый крепко закопченный чайник. — Осторожно, там вода.
Колмаков забрался в вагон, он был одет уже в свою одежду. Лида как гончая дернула ноздрями, учуяв тонкий запах алкоголя.
— Вы что, пили? — изумленно приподняла она брови. — Я тут от переживаний чуть с ума не сошла, а он пил⁈
Николай уселся рядом и задрал штанину, Лиде предстала огромная кровавая рана.
— Обработать пришлось, — укоризненно произнес он, — вам тоже не помешает. Я видел, вы на колени падали. Возьмите, — он протянул пузатую склянку.
— Мне не надо, — буркнула Лида.
— Ты что, боишься? — перешел Колмаков на «ты», иронично прищуривая глаза.
— Ничего я не боюсь, просто мне не нужно.
— Да как же не нужно, если ты по насыпи карабкалась, у тебя все колено было сбитое.
— Ты мои коленки, что ли, рассматривал⁈ — вспыхнула Лила, тоже от возмущения переходя на «ты».
— Если ты сама их мне показывала, мне что, глаза закрывать?
— Мог бы и закрыть.
Ну, почему она все время как-то не так себя с ним ведет, все время говорит что-то глупое и невпопад.
Паровоз подал предупреждающий гудок, дернулся мощным телом и потащил свою ношу в черноту сгущающейся ночи.
— Обрабатывать колено будешь? — снова протянул Колмаков склянку.
— Буду, — забрала Лида спирт и, отвернувшись, пролила рану.
Кожа полыхнула огнем, но Лида сдержалась от крика, чтобы не показывать лишний раз слабость.
— Бери пирожок, — выставила она узелок.
— Не откажусь, — потер Николай руки. — Есть очень хочется.
Они уселись трапезничать, запивая по очереди пироги водой из чайника.
— А вот я тебе не нравлюсь, — бросила Лида жующему Колмакову, — не нравлюсь — не нравлюсь, я это чувствую. Зачем ты тогда за мной прыгнул?
— Бабушке твоей беречь тебя обещал.
— Поосторожней надо быть с обещаниями, — вздернула Лида нос.
— Постараюсь, — усмехнулся Николай.
Она то надеялась, что он скажет: «С чего вы решили, товарищ Скоркина, очень даже нравитесь».
А поезд уже набирал скорость, за открытой дверью теплушки мелькал лес.