— Собор Василия Блаженного собрались сносить… на Красной площади.
Лида споткнулась, чуть не завалившись вперед, Колмаков поймал ее налету.
— Как это? — только и смогла она выдохнуть.
— Вот так.
Теперь оба замолчали. «Это пьяный бред. Я все же наклюкалась, я просплюсь, и все это окажется неправдой».
— Партия не даст, там во всем разберутся, — наконец горячо выдохнула Лида. — Это наше народное достояние, это память о трудовом народе, храм же не цари и бояре строили, — начала она с волнением свой митинг. — Кто этот недоучка Лазарь, который даже Донского не знает? Кто ему дал полномочия такие решения принимать?
— Лазарь… это Каганович, — тихо произнес Колмаков.
— Как?
— Вот так.
— Но ведь он же революционер, большевик, он же за рабочий класс… Игоря Эммануиловича просто ввели в заблуждение, он не так понял, там во всем разберутся.
— Разберутся, — холодно отозвался Колмаков.
— Нельзя вот так сдаваться. Надо подключать общественность, к нам должны прислушаться. Когда вернемся, я обращусь в комитет комсомола, мы составим петицию, ее подпишут сотни, нет, тысячи…
— Послушайте, Лида, — Колмаков перегородил ей дорогу, — сейчас послушайте меня внимательно, хорошо?
Она раздраженно кивнула.
— Не лезьте в это дело. Мы, взрослые мужики, сами будем разбираться, а вы учитесь, становитесь хорошим реставратором, приносите пользу на своем месте. Не надо никакие петиции писать, слышите?
— Но нельзя же вот так ждать, сложа руки! — его назидательный тон выводил из себя.
— В партии мудрые вожди сидят? — чуть склонил набок голову Николай.
— Д-да.
— Вот и разберутся. А мы с Петей поможем им разобраться, напишем в чем уникальность собора, почему его нужно сохранить. Завтра Митрич проспится, успокоится, и будем мозговать. А вы своим энтузиазмом можете только помешать.
— Это чем же? — буркнула Лида. — Хотите сказать, я дилетант и недоучка как Каганович?
— Стихийное бедствие вы какое-то, товарищ Скоркина, — прикрыл ладонью глаза Колмаков. — То по диким лесам за русалками гоняетесь, то покойников как заправская старуха обмывать собираетесь, то с самим наркомом Кагановичем себя ровняете.
— Возвращайтесь назад, — вконец разобиделась Лида, — здесь недалеко, я и сама добегу.
— Обещайте, что обойдетесь без петиций и вообще не будете об этом деле распространяться.
— Другие будут, — надула губы Лида.
— Никто не будет, кроме вас.
— Даже Митя?
— Даже Митя, у него Ляля есть и мать с отцом. Ну же?
— Хотите сказать, он трус?
— Хочу сказать, что во всем разберутся без вас. Обещаете?
— Обещаю, — бросила Лида, ускоряя шаг, но Колмаков настырно пошел за ней.