— Я-я п-просто валенки передать, п-просто передать… Я сейчас выйду, в смысле сойду.
— Лида, прости меня. Прости, родная моя. Не хотел, чтобы тебе было плохо, думал, так лучше. А щеки ледяные, пойдем, пойдем в вагон.
Он повел ее по узкому проходу, мимо укладывающихся спать пассажиров, дымящих папиросами в тамбуре проводниц. Двери открывались и закрывались. «А ведь там едет Полина, как он ей меня представит?» — пролетела мысль и тут же погасла. Все сейчас казалось каким-то мутно не важным, даже мифическая Полина.
Вот они и добрались до восьмого вагона. Здесь уже не горел свет, пассажиры спали. Коля усадил Лиду у окошка, туда, где лежали добытые ей валенки, пододвинул стакан с еще теплым чаем:
— Пей, согревайся.
Бережно обнял за плечи. Как же хорошо в его объятьях, спокойно.
— Коль, я чокнутая, — призналась Лида и себе, и ему.
— Я это заметил еще при первой встрече. Лида, я… — он замолчал.
Сейчас скажет про Полину, она, наверное, спит на верхней полке. Лида напрягла спину, немного отстраняясь.
— Я только валенки отдать, в Вологде зимой холодно, а у тебя…
— Лида, — снова хрипло начал Николай, — я тебя люблю.
— Хорошо, — снова расслабилась Лида, удобней устраиваясь в его объятьях.
— Пей чай, а то заболеешь.
— Ой! — на стол со звуком что-то упало.
Пальцы нащупали теплый металл.
— Смотри, у меня гривна, — отчего-то ничуть не удивилась Лида.
Николай взял палочку, напряг глаза.
— Похожа на настоящую.
— Это подарок нам на свадьбу.
— Лида, может так получиться, что… — Николай оборвал самого себя. — Будет и свадьба, как приедем, распишемся, а потом поищу, кто обвенчать сможет. Помнишь, я обещал?
— Помню. Ты один едешь? — все же спросила она.
— Теперь не один.
Эпилог
Лето 1949
Юрьев дремал под солнечным маревом, разогретая булыжная мостовая добавляла жара знойному воздуху, прохожих почти не было. Семья остановилась у перекрестка. Куда теперь?
— Мам, я пить хочу, — дернула курносенькая девчушка мать за подол.
— Наташа, потерпи немного, — сдерживая волнение, как можно спокойней проговорила Лида.
— И на ручки хочу! — продолжила канючить дочь, прыгая уже у ног отца и требовательно воздевая руки.
— Ты уже взрослая, давай своими ногами. Федя, возьми сестру за руку, — приказала Лида. — Туда ли мы свернули? — пробурчала она себе под нос и полезла в карман за блокнотом.
«Коля, мне кажется, мы не туда идем», — вывела карандашом и показала мужу.