Сквозь марево приоткрываю глаза и киваю на его грудь:
– Я узнала свои рисунки. Ещё вчера…
Смотрю, как он легко пожимает плечами, будто это совершенно неважно.
Если честно, я давно догадывалась, что нет никакого поэта и Валя Кострова просто таким образом пыталась сунуть мне деньги, которые отправлял для меня Вэл.
Но увидеть своё творчество у него на груди… Это было неожиданно.
Протягиваю руку и веду пальчиками по горячей коже. Вэл тяжело дышит, гладит мои волосы.
– Зачем ты это сделал?
– Захотел.
– Я не про свои рисунки, – скромно добавляю. – Вообще, тату?..
– Да хрен его знает, – усмехается.
– Жалеешь?
Вэл качает головой и склоняется над моим лицом. Легонько кусает нижнюю губу.
– Я не совершаю в жизни поступков, о которых жалею, Ива.
Снова и снова целует меня. На этот раз жадно, мощно. Руками бедра гладит, мнёт. Растирает влагу в промежности, касается клитора.
– Вэл, – стону, извиваясь под его напором. – Не могу больше. Пожалуйста.
– Сейчас.
Резко поднимается и вскрывает пачку с презервативами. Шелест. Неровное дыхание.
Вздрагиваю, когда он расталкивает мои ноги и, ухватившись за бедра, подтягивает поближе.
– Иди сюда, Кудряшка.
– Я тут, Разукрашка, – обзываюсь и облизываюсь, рассматривая проработанный пресс, косые мышцы живота и внушительных размеров член.
Такой напряженный, что, когда Вэл входит в меня, ощущаю дискомфорт.
– Разукрашка? – он возмущенно повторяет и посмеивается. – Так меня никто не называл.
– Ох, – стону в потолок.
– Больно, Ив? – пугается он, ласково оглаживая талию ладонями. – Я ведь нападающий, ты меня тормози.
Развожу шире бедра и раскрываюсь перед ним еще больше. Стискиваю пальцами одеяло вместе с лепестками роз.
А в этом что-то есть.
– Все нормально, нападающий, – ворчу шутливо.
– Точно?
– Я жду…
– Чего? – пугается он.