– Можно, но посещения в пределах разумного, – кивает Аня. – Кучу родственников не водить, режим не нарушать. Оно понятно, что у тебя тут блат есть в моём лице, – подмигивает мне, и я улыбаюсь, – но, сама знаешь, Никита посторонних в отделении не очень любит. Поэтому пусть уж лучше про него и дальше говорят, что он сатрап и самодур, даже по протекции жены послаблений пациентам не даёт.
Я прыскаю в кулак. Аннушка если захочет, из своего мужа может верёвки свить и макраме сплести – и он будет висеть и не квакать. Другой вопрос, что ей это не нужно. И перед подчинёнными она всегда корректна.
– Можешь смеяться, но мне так работать легче, – подруга вздыхает. – Все хоть и знают, что правила есть правила, а всё равно регулярно подкатывают с просьбами.
– Хорошо, Анют, я поняла, – киваю и смотрю на часы. – Побегу я домой. Матвей с няней остался, но мы вчера все перенервничали, лучше мне самой с ним побыть.
– Конечно, – кивает подруга, которую уже окликают из кабинета. – Матвейке привет! – договаривает на ходу и скрывается за дверью, а я еду к сыну.
На следующий день закидываю ребёнка в детский сад, сама еду сначала в офис, а потом забирать машину из автомастерской. В компании уже все в курсе, что случалось с Алексом, каким-то образом стало известно и то, что я была с ним в это время. Всегда удивлялась, как моментально распространяются слухи. Но мне это приносит только пользу – руководитель отдела, когда я прошу у него разрешения поработать эту неделю из дома, соглашается без вопросов.
К Алексею мы с Матвеем ездим каждый день. Ребёнок рассказывает ему все свои нехитрые новости, и Алекс, по-моему, искренне наслаждается этим общением. Аннушка говорит, что выписывать его будут в понедельник, а в воскресенье вечером у меня с Матвеем случается серьёзный, хоть и несколько внезапный разговор.
Сын подходит ко мне сам, когда я, закончив домашние дела, ставлю в духовку овощную запеканку на ужин.
– Мам, – ребёнок явно настроен по-деловому, – я хочу спросить у тебя кое-что.
– Конечно, Матюш, – я вытираю руки и присаживаюсь рядом с ним.
– Дядя Лёша говорил, что его отпустят из больницы в понедельник, да?
– Всё верно, – киваю. – Мы с тобой приедем и поможем ему собраться.
– А куда он поедет?
– Почему ты спрашиваешь, милый? – интересуюсь с запинкой.
Вообще-то я думала, как бы так нам договориться, чтобы Алекс приехал к нам – по крайней мере на то время, пока не поправится окончательно. Похоже, мой ребёнок задавался тем же вопросом.
– Просто он ведь твой друг, – говорит Матвей, – и мой теперь тоже, мы подружились. А дядя Никита говорил мне, что у него мно-жествен-ные переломы.
С трудом сдерживаю улыбку. Матвей за эти дни в больнице успевал пообщаться не только с Алексом, но и с Никитой, и обогатил свой словарь кучей медицинских терминов.
– Всё правильно, милый, – киваю. – И что ты думаешь по этому поводу?
– Я считаю, мы должны ему помочь, – серьёзно выдаёт ребёнок. – Дяде Лёше будет тяжело одному, пока кости не вырастут.
– Не срастутся, – поправляю его. – Ты абсолютно прав. Может быть, мы предложим ему пожить у нас какое-то время?
– А можно? – расцветает улыбкой Матвей.
– Конечно. Думаю, он будет очень рад, – улыбаюсь сыну.
– А где он будет спать? Я могу уступить ему мою кровать! – тут же начинает строить планы Матвей.
– Матюш, боюсь, ему будет неудобно туда забираться с его травмами, – качаю головой. – Думаю, мы как-нибудь с этим разберёмся.
Довольный сын кивает и весь остаток вечера рассуждает, что они с Алексом будут делать вдвоём.
А на следующий день, только забежав в палату, довольно выкрикивает:
– Дядя Лёша, поехали к нам жить! Мама разрешила!
Я краснею, а Аннушка, зашедшая в палату следом за нами, отворачивается, трясясь от сдерживаемого хохота.
Алекс ловит мой взгляд и расплывается в улыбке.
– Ну раз мама разрешила… – тянет довольно, – с радостью.