– Да шучу я.
Он облегчённо выдыхает и смотрит на меня с улыбкой.
– Как насчёт того, чтобы проследить за тем, правильно я лежу или нет?
Бросаю скептический взгляд на мужчину.
– Извини, я не собирался на тебя давить, – говорит тихо. – Но… так хочется, чтобы ты была рядом.
Поколебавшись, протягиваю ему руку.
– Пойдём.
– Кто ты такая и что сделала с моей Олей? – Демьян опять улыбается. – Не знаю, чем мне удалось заслужить такую покладистость, но, может, расскажешь, чтобы я мог воспользоваться этим как-нибудь ещё раз?
– Просто лови момент, пока я не передумала, – с трудом сдерживаю зевок.
Мы проходим в спальню, я перекладываю несколько подушек.
– Тебе велели спать полусидя, – машу ему на ту сторону кровати и опять зеваю, уже не сдержавшись.
– Иди сюда, – он откидывает одеяло, садится на постель.
– Раздеваться не буду, – предупреждаю сонно.
– Я и не надеялся, – раздаётся смешок, когда я подползаю к мужчине и устраиваюсь у него на груди, обхватив за талию рукой.
Чувствую, как меня целуют в макушку, и тут же отрубаюсь.
Утром я открываю глаза очень рано и некоторое время лежу не шевелясь, боясь разбудить Демьяна. Он так и продолжает прижимать меня к себе, но руки расслаблены, дыхание спокойное. Наконец, решаюсь тихонечко выползти из объятий – мужчина вздыхает, поворачивается, но не просыпается.
Смотрю на это «чудо» несколько секунд. Отёк на глазу немного спал, зато синяк переливается всеми цветами радуги. Эх… Внутри опять поднимается злость на Влада. Попадись он мне только под руку!
Умываюсь, ползу на кухню и решаю завести блинчики. Правда, задумавшись, теста делаю по привычке – целую кастрюлю, как для своих. Близнецы лопают блины на лету, пока они ещё на тарелку не успевают опуститься. С сомнением оглядываю фронт работ. Нет, пожалуй, надо сначала Костю в школу отвезти, а потом уже вставать к плите.
– Ты знаешь, что эта картина уже давно стала у меня любимой? – прерывает мои размышления довольный голос, и я оборачиваюсь к стоящему в дверях Демьяну.
– Какая картина? – улыбаюсь ему.
– Ты. Здесь, с утра, – он подходит и притягивает меня к себе, утыкается носом в волосы. – Есть в этом что-то невозможно уютное.
Прижимаюсь к нему ненадолго, но тут же выбираюсь из крепких рук.
– Садись, я налью тебе чай. Костю надо будить, – подумав, всё-таки отставляю тесто для блинов в сторону, ничего с ним не сделается.
Демьян делает пару шагов назад и натыкается на выдвинутый из-под стола стул. Шипит и трёт бедро. Резко разворачивается, и на пол, сбитая рукой, тут же летит чашка, которую я опрометчиво оставила на краю.
– Осторожнее! – не успеваю найти на полу место, куда наступить, чтобы не налететь на стекло, как мужчина наклоняется подобрать осколок и ругается вслух, а затем суёт в рот порезанный палец.
– Так, стой-ка на месте и не шевелись! – прошу его и по возможности быстро ликвидирую последствия аварии, затем приношу пластырь, заклеиваю пострадавший палец.
– Лучше ничего не делай, – говорю недовольному Демьяну, который успел утянуть меня к себе на колени. – Понимаю, тебе без линз сейчас некомфортно. Может, очки поносить пока?
– Я уже говорил, что терпеть их не могу, – отвечают мне хмуро, – у меня их и нет.
– Ладно, тогда я Костю пошла будить, – встаю, но меня удерживают за руку.
– Давай я съезжу с ним в школу, – он поднимается. – Ты собиралась что-то готовить?