— Почему ты так рьяно отказываешься от меня? От моей любви?..
— Ты от моей любви гораздо дольше отказывался. Точнее... ты в лицо мне говорил, что она тебе не нужна. Ну а еще…
— Останься, — обрывая, просит меня Мирон. — Я говорил, что мне не нужна твоя любовь, хотя сам только благодаря ей и выжил. И ты была не аптечкой, как ты любишь себя называть… Ты была и осталась моей женой. Единственной. Другой у меня никогда не будет. Я был одинок все это время. После смерти Таи у меня было много женщин... Неприлично много. А когда я потерял тебя, то не смог быть ни с кем. Даже временно.
Я начинаю вся дрожать, потому спешу обойти Мирона и положить малышку в кроватку. Но от кроватки не отхожу, впиваюсь пальцами в белоснежный бортик и молюсь, чтобы меня снова не захлестнуло это неконтролируемое желание. Как тогда на кухне…
Вздрагиваю, когда ладони Мирона легко и осторожно касаются моих плеч. Он ведет ими ниже, достигает локтей, а потом перемещается мне на талию. Сам он прижимается сзади, слышу, как шумно вдыхает, вызывая у меня толпу мурашек. Эмоции готовы меня задушить.
Нет, я все-таки не могу... Это желание все же подступает, впивается в меня лезвием, проникает под кожу, причиняя боль и наслаждение одновременно.
Глава 41.
Мирон не останавливается. Пытается соблазнить меня. Делает это осторожно, чтобы не спугнуть, пользуясь тем, что я не могу сейчас накричать на него в присутствии дочери.
— Хватит, прошу… — можно сказать, умоляю его, но не трогаю его руки на моей талии.
— Зачем ты сопротивляешься? — почти шепотом произносит мне на ухо.
Отпускаю бортик кроватки и медленно оборачиваюсь, что позволяет мне Мирон.
Смотря в его глаза, наваждение немного отступает, но не настолько, чтобы я захотела его оттолкнуть и с еще большей яростью потребовать свободу.
Я попытаюсь еще раз… Хотя бы попытаюсь. Вопреки своему желанию.
— Я не могу остаться, — произношу, чувствуя, что могу разреветься уже в следующую секунду.
Мирон морщит лоб, впиваясь в меня острым взглядом. Он в немой ярости, но, думаю, прекрасно понимает, что срываться сейчас не время и не место.
— Ты можешь. И хочешь, — его руки снова ложатся мне на плечи, сжимают их пальцами. — Но, видимо, наказать ты хочешь меня сильнее.
— Я тебя не наказываю… Я…
— Тогда это страх.
Да, он самый. И, похоже, только он и остался. Только я не могу его перебороть.
— Я хочу убрать его. Хочу, чтобы ты поверила мне. Потому что я уверен, что могу дать тебе все, что ты заслуживаешь. Прежде всего… самого себя без остатка. Ты всегда только этого и хотела. Ты не такая, как другие, Лиля. Ты всегда хотела быть со мной. Ты не хотела подарков. Ты хотела, чтобы я был рядом. А я тебе этого не давал… Не давал самого главного. Откупался вещами. Теперь все будет по-другому. Дай только шанс. Испытательный срок… Что-нибудь…
Опускаю голову чуть вниз и прикрываю глаза. Испытываю внутреннюю дрожь и трепет.
Шанс? Для него?..
Почему мне так трудно согласиться? Практически невозможно.
Я не даю ему ответа. Просто отмалчиваюсь. Мирон этого не выдерживает и тянет меня за руку из комнаты.
— Куда мы?… Ульяна… — поворачиваю голову в сторону кроватки, но затормозить не могу. Мирон утягивает меня к двери.
— С ней все будет прекрасно. Она спит. А мы своими разговорами сможем ее разбудить.
— Погоди… Я совсем забыла. Мне нужно взять телефон из сумки, позвонить Максиму…
— Потом позвонишь. Идем со мной.
Выводит меня из комнаты, снова заводит в свою.
— Мирон, что ты… — шепчу.