Пройти такое дано многим, но выдержать единицам. Своей вины я тоже не снимаю. Дразнить Андрея Сэмом было подло. Мне ничего не мешало оборвать с ним связь, но я этого не сделала.
- Ириш, ты что? Испугалась? Говорил же не газуй, – беспокоится Ковалев. – Иди на мое место, я за руль сяду.
- Испугалась, – тихо отвечаю, поднимая голову. Встречаюсь взглядом и наталкиваюсь на вселенскую тревогу. Сыграть такое невозможно, он на самом деле жутко волнуется. – Только не машины.
- Да? – недоверчиво косится. – Чего же тогда?
Я скажу. Пусть знает. Мне больше нечего скрывать.
- Андрей. Я хотела сказать…
По-детски спирает дыхание. Как трудно вымолвить хотя бы словечко. Как сложно броситься в ту самую реку, куда не входят дважды. Да вранье это, можно войти сколько угодно, главное настроиться.
Он берет мои руки в свои и нежно-нежно целует каждый пальчик. На безымянном особо долго задерживается, губы касаются три раза то место, где должно быть кольцо. Заторможенно смотрю на его действия и в который раз поражаюсь на изменившегося Андрея. Он терпелив и тактичен. Не подгоняет, не нажимает, просто ждет, пока соберусь с мыслями и решусь.
- Я тебя люблю, Ириш. Знаешь, как сильно? Показать? – лукаво подмигивает, кивая на заднее сиденье.
Я не сержусь на то, как пытается шуткой разрядить обстановку. Мне даже нужно немного веселья и бесшабашности, иначе разволнуюсь еще больше.
- Готова попробовать по-настоящему.
- Что попробовать?
- Жить. Вместе. И вообще…
Андрей мгновенно меняется на глазах. Он мечется по моему лицу, пытаясь отгадать серьезность моих слов. Тянется через консоль и крепко обнимает. Ерошит волосы и гладит, боясь отпустить даже на секунду.
- Спасибо, родная. Я каждую секунду буду доказывать, что ты не ошиблась. Я буду любить еще сильнее, Ира. Все, что захочешь будет.
- Ошибку все же прощают, Андрей. Только я бы не хотела…
- Молчи! – мучительно краснеет. – Прошу тебя. Я понял, Ир. Все давно понял. Хочешь скажу, чтобы недомолвок не осталось? – холодею, но киваю. – За то, что было прости меня. Понимаю, что сложно, но умоляю забыть. Не буду гнать о переломном моменте, что подстегнуло стать мудаком. Ты и сама знаешь. Скажу одно, в тот момент был бессильным. Не мог дать достойного. Выхода не видел, как вырваться. Вот и понесло. Незрелый был, – горько усмехается, сменившись в лице. – Думал круче только звезды. А мне до них тысячу световых лет. Стаптывал внутри огромную пробоину, а когда немного поперло, решил, чем заткнуть. Раскаялся поздно, успел наворочать. Когда уехала, думал конец. Внешне никто не видел, я и не старался в глаза лезть и демонстрировать. Понял, что вернуться к тебе могу только полностью состоявшимся человеком. Свернув горы за год, сделал невероятное. Мне важно, чтобы у тебя было все. И у дочки безусловно. Теперь я могу это дать!
Я понимаю каждое слово, хотя острые углы он мастерски заменяет. Ясно осознаю посыл сказанного. Даже не подозревала, как его точила наша материальная несостоятельность.
- Не думала, что ты планировал найти меня, упаковавшись по полной программе.
- Ошибалась. Тебя и Варю внутри таскал постоянно. Вы мое единственное важное во всех направлениях, Ир. Веришь мне?
Вместо ответа обнимаю крепче, нахожу губы и жадно целую. Андрей столь же пылко отвечает. Сплетаемся языками, жадно поглощаем друг друга. И на волне пиковых эмоций, отрываюсь. Веду по щеке ладонью, наконец, признаюсь.
- Люблю тебя, Андрей.
Глава 43
- Саш, аккуратнее, – подлавливаю сына под локоток.
Малыш упрямо дергается и старается выпутаться из крепкого кольца рук. Весь в меня, такой же носопырка. Два года, но характер дай Боже. Иногда такого жару поддает, что еле справляемся. Ириша сразу терпение теряет, а я купировать пытаюсь. Успокаивается, куда ж ему с подводной лодки.
Отряхиваю от песка, что разве еще в уши сыну не засыпался. Сашка по-прежнему брыкается. Тянет за ремень объемной сумки, молча пыхтит. Выдирает бутылку и с шумом присасывается.
- Эй, жадина, – смеется Варя, – оставь Янке немножко.
Целую дочь в макушку и млею от счастья.
Моя замечательная любимая семья. Так вышло, что мы заделали двойняшек. Ириша сначала немного обалдела, я старался не комментировать. В душе все рвалось от восторга, бомбило и салютовало. Но я понимал, носить-то жене. Я мог только помощь со стороны оказывать. Поэтому очень постарался максимальным комфортом окружить любимую. Любой каприс, любая помощь, все что угодно, лишь бы облегчить беременность.
С другого конца детской площадки ковыляет Януся с мамой. Она у нас вообще девочка неспешная. Сорок раз подумает, прежде чем сделать. Задерживается на красивых замысловатых вещах, подолгу рассматривает. То и дело останавливаются и подвисают на разнокалиберных игрушках, разбросанных на песке.