А может, это просто потому, что я по нему скучала.
Я хочу поцеловать его.
Снова утонуть в глубине его серых глаз. Начать все заново.
Несмотря ни на что.
Но я заставляю себя не двигаться, потому что не настолько отчаянна.
Хотя нет, я в отчаянии. Даже от касания, от прикосновения его пальцев.
Я хочу его всем своим существом. Я люблю его своим неполным рассудком и сердцем, которое он когда-то разбил и которое излечилось только благодаря его безусловной заботе и защите. Последние пять месяцев были жестоким адом, потому что я не могла к нему прикоснуться.
Я не могла уткнуться лицом в его шею и заснуть, вдыхая его запах.
Я не могла видеть его взгляд, когда он смотрел на меня.
Все это время я голодала, тосковала, была полностью потеряна, разбита сердцем и побеждена.
И все же именно мысль о нем заставляла меня усерднее работать над собой. Я хотела стать целой, чтобы больше не причинять ему боль и не быть его слабостью.
Я хотела стать лучше, чтобы все его жертвы ради меня не пропали даром, но я не могу признаться в этом вслух из страха выставить себя дурой.
Снова.
— Что ты здесь делаешь? — тихо спрашиваю я.
— Хендерсон сказал, что ты упала, но он явно солгал, — его глаза сужаются, когда он внимательно оглядывает меня с головы до пят. Момент заканчивается слишком быстро, когда он издает измученный вздох и отворачивается. — Я больше не буду тебе мешать.
Мышцы его спины напрягаются под рубашкой, когда он твердыми шагами идет по мощеному тротуару.
Подожди.
Я делаю шаг вперед.
Подожди.
Я кричу в своей голове.
— Подожди, — шепчу я, но он не слышит меня и продолжает удаляться.
Вне досягаемости.
Прочь из моей жизни.
— Я хочу вернуть свои вещи! — я кричу во всю силу своих легких.
Он резко останавливается, но не оборачивается.
— Спроси Сэм, и она со всем разберется.
— Мои часы. Те, что на тебе, — выпаливаю я. — Я купила их, а не тетя Эльза, и теперь я не хочу, чтобы ты их носил. Отдай!
Он оглядывается на меня, его голос глубокий, ровный и загадочный.
— Нет.
— Я же сказала тебе, что это я их купила.