Я никогда не видела его таким, таким методичным в своем насилии и таким пугающим в своем спокойствии.
Я как будто смотрю на опытного убийцу.
Его взгляд возвращается к Оливеру, и он с явным отвращением опускает его голову на землю, а затем начинает пинать его по ребрам.
— Я впервые убиваю кого-то, и это, к сожалению, не вызывает такой эйфории, как все говорят. Если уж на то пошло, я ничего не чувствую.
— Он… он… он мертв? — шепчу я, и горло сжимается от этих слов.
Илай встает во весь рост, с неодобрением смотрит на свою испачканную рубашку и не удостаивает Оливера своим вниманием.
— Похоже на то.
— О… боже мой… О… боже мой, боже мой, боже мой… — мои ноги, наконец, подкашиваются, я соскальзываю с машины и падаю на холодный асфальт, когда меня охватывают ледяные руки паники. — Давай вызовем скорую. Может, он еще жив.
Илай стоит передо мной, загораживая тело, свет и каждую унцию кислорода.
— Почему ты хочешь, чтобы он был жив после того, как он пытался изнасиловать тебя?
У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на него. Он похож на жестокого, неумолимого Бога. Бога, которому люди молились во время войны, чтобы убить и покалечить как можно больше врагов.
И он бы сделал это. В мгновение ока.
— Я… я не хочу, чтобы он умер из-за этого.
— Ты бы не думала так же, если бы он закончил то, что начал.
Мои губы подрагивают при воспоминании о том, как я пожелала Оливеру молнии, как раз перед тем, как на мою просьбу пришел мгновенный ответ.
Илай снимает пиджак и приседает передо мной, накидывая его мне на плечи. В этот момент я понимаю, что бретелька моего платья порвана, и меня трясет так сильно, что стучат зубы.
— Что ты собираешься делать? — спрашиваю я шепотом. — Ты сядешь в тюрьму, если об этом узнают.
Выражение его лица остается прежним — спокойным, ледяным и пугающе контролируемым.
Какого черта я разваливаюсь на части, когда он такой? И это не я лишила человека жизни.
Даже если я и желала ему смерти.
— Вот тут ты ошибаешься. Если об этом станет известно, мы сядем в тюрьму, потому что я сообщу о тебе как соучастнице.
— Но я ничего не сделала.
— Посмотрим, в чью версию они поверят. Если ты ничего не скажешь, весь этот инцидент исчезнет. Мы останемся на плаву или утонем вместе. Это понятно?
Я киваю.
— Хорошая девочка. Я был уверен, что ты сохранишь этот секрет.
Не могу поверить, что меня заводит то, что он хвалит меня, когда в нескольких метрах от меня лежит труп.
Мой моральный компас, похоже, взял выходной. Виноват алкоголь и таблетки, которые я приняла сегодня вечером.
Это не я.
— Ч-что ты будешь делать с… — я замолкаю и указываю подбородком в сторону Оливера.
— Не беспокойся об этом. Ты должна пообещать мне кое-что, чтобы обеспечить сохранность нашего секрета.