— Эй, Илай?
— Да? — я поворачиваюсь к ней лицом, и на мгновение она выглядит такой сияющей, такой чертовски красивой, что боль взрывается в бесполезном органе, засунутом в мою грудную клетку.
Орган, в который она тыкала, провоцировала и вдыхала жизнь, теперь, кажется, бьется только в ее присутствии.
Ее слова наполняют ванную комнату гуще, чем пар.
— Давай заведем ребенка.
Глава 34
Это иррационально и совершенно нелепо, но я не возьму обратно слова, сказанные мной в ванной три дня назад.
Илай просто проигнорировал меня, влепив мне пощечину со словами «мы поговорим об этом позже», а затем постоянно отходил от этой темы.
Мы ходим на пляж, плаваем, загораем и занимаемся сексом чаще, чем порнозвезды — в основном потому, что я не могу насытиться им и хочу воодушевить его на мою беременность.
Не слишком ли я безрассудна? Не слишком ли несправедлива к ребенку, который будет жить с неуравновешенной матерью?
Возможно. Но я также отчаянно хочу запечатлеть эти моменты любым доступным способом.
Мне все равно, что говорят другие. Я знаю себя лучше всех и понимаю, что мое время ограничено. Если не ошибаюсь, последний раз я очнулась в больнице и потеряла два года своей жизни после приступа, и, судя по тому, как резко деградирует мое состояние, следующий раз будет хуже, чем просто амнезия.
В следующий раз хлипкая ветка, возможно, наконец сломается под моим весом.
Поэтому последние несколько дней я провела, наслаждаясь каждым моментом, который могла ухватить. Каждым взглядом, каждым прикосновением и каждым действием.
Мы ходили в походы, устраивали пикники, и он ел мою еду, не прибегая к помощи Сэм в качестве оправдания. Когда я спросила, не против ли он, чтобы я готовила для него, он ответил, что все время знал, что это я.
Именно он съел кусок моего торта, прежде чем я его выкинула.
Странно видеть его более расслабленным и открытым. Илай рассказывал о своем детстве здесь, об отношениях с бабушкой и дедушкой, о давлении, которое он оказывал на себя в раннем возрасте, чтобы стать идеальным наследником фамилии Кингов.
Признание в том, что эти несколько дней были единственными, когда он когда-либо брал отпуск, заставило меня почувствовать себя так плохо за него.
Я впитывала в себя все, что касалось его, запечатлевала в памяти каждую деталь и надеялась, молилась, что звезды сойдутся и я никогда не забуду их на этот раз.
Сегодня он отвез меня на самую высокую вершину горы, чтобы наблюдать самый потрясающий восход солнца.
— Держи, — он передает мне бутылку воды, когда я сажусь на камень под огромной ивой.
— Завтра у меня все будет чертовски болеть, — ворчу я, почти опустошив бутылку. — Но оно того стоит.
Мой муж роняет свой рюкзак на скалистую поверхность, и его губы растягиваются в волчьей ухмылке.
Раннее утреннее солнце пробивается сквозь листву дерева и бросает теплый отблеск на его резкие черты. Его черные как смоль волосы отливали голубизной, а глаза казались светлее летнего облака.
Он выглядит чертовски сексуально в черных шортах и обтягивающей белой футболке, которая прилипает к его гладким мышцам, как вторая кожа.
— Мы говорим о походе или о том, как я трахнул тебя полусонную сегодня утром?
— И то, и другое, — я ухмыляюсь. — Твоя выносливость на совершенно другом уровне. Понятия не имею, как ты смог выдержать несколько раундов и почти не устать.
— Это называется спортивная подготовка. Которой тебе бы не помешало чаще заниматься.