Как будто всего этого недостаточно, на ней еще и розовые сапоги.
Она поджимает губы и смотрит в ответ, хотя щеки у нее красные. Боже. Эта женщина не отступает в конфронтации, даже если прекрасно знает, что я разнесу ее в пух и прах.
Но она никогда не сломается.
В ее доспехах может появиться несколько трещин, но она полностью готова к тому, чтобы отступить и склеить свои разломанные части по кусочку за раз.
— Абсолютно, — говорит Реми, предпочитая активно игнорировать разгорающуюся войну в своем кабинете. — Вообще-то я попросил ее уйти прямо перед тем, как ты вошел.
— И я отказалась, — она рассматривает свои ногти, изображая беззаботность, которой явно не чувствует. — На самом деле, ты нас прервал. Ты вообще в курсе?
— Да, — я высвобождаюсь из хватки Реми и встаю перед ней. Ей приходится наклонить голову, чтобы посмотреть на меня. — Мы уходим. Сейчас же.
— Не смей говорить мне, что делать.
Иногда она такая чертова грубиянка, что мне хочется наказать ее за это.
Сделать ее кожу красной.
Мое больное желание к ней бушует внутри меня, требуя, чтобы я повалил ее на пол и связал, прежде чем приступлю к удушению, шлепкам, траханью и владению каждым дюймом ее бунтарства.
Образ моей спермы, смешанной с ее кровью, не должен был так меня возбуждать, но случилось то, что случилось, и я даже не сожалею об этом.
Она моя.
Только моя.
Телом и гребанной душой.
И чем сильнее она борется с этим, тем более радикальными становятся мои способы завладеть ею.
Прошлой ночью я публично избил кое-кого из-за нее, спровоцировал несколько газетных заголовков, которые Хендерсон замял, а отец покачал головой.
Однако потребность сделать это снова не покидает меня. Это и чертова кипящая похоть, которая течет в моих венах вместо крови.
Может быть, мне нужно обратиться к врачу с этими проблемами? Конечно, совершенно недопустимо, что я хочу ее так сильно, что прилив жара охватывает меня изо дня в день, как мстительное проклятие.
Напряжение между нами нарастает, когда она выдерживает мой взгляд. В последнее время она делает это все чаще. Поэтому я говорю:
— Или ты встанешь и пойдешь сама, или я перекину тебя через плечо.
Она сужает глаза.
— Ты не сделаешь этого.
— Давай проверим.
— Ты откроешь всем сотрудникам вид на мою задницу в первом ряду, так что это ты проверь. Рискни, малыш.
Я методичными движениями стягиваю с себя пиджак. Ее глаза расширяются, когда я хватаю ее руку и засовываю в рукав.
Она пытается сопротивляться, но это бесполезно, так как я засовываю ее другую руку, затем расстегиваю ремень и с его помощью затягиваю пиджак на ее талии.
— Что ты делаешь, Илай?!
— Перекрываю им обзор, — я наклоняюсь и шепчу ей на ухо: — Мой обзор.
А затем, как и обещал, перекидываю ее через плечо. Пиджак доходит ей почти до колен, но я все равно обхватываю рукой ткань в верхней части ее бедра, чтобы не случилось несчастного случая.