Я не могу избавиться ни от него, ни от его запаха.
Я словно застряла в замкнутом кругу.
Вместо того чтобы открыть глаза, я держу их закрытыми. Меньше всего мне хочется конфронтации с ним. Я чувствую себя такой голой. Такой хрупкой. Такой эмоциональной.
Если я заговорю, он выложит свое любимое описание меня — что я драматизирую — и сочтет меня психически неуравновешенной.
А я не хочу, чтобы он думал обо мне так.
Даже если я на самом деле такая. Даже если он прекрасно осведомлен о моей ситуации. Приступ паники, свидетелем которого он стал несколько недель назад, должен быть единственным, что он знает о моей истинной сущности.
Поэтому я остаюсь спокойной, глаза закрыты, руки сложены на коленях, пока он идет к, как я полагаю, прихожей.
— Все в порядке? — доносится голос Сэм.
Он останавливается, и я чувствую, что его глаза так пристально изучают мое лицо, что я сопротивляюсь желанию съежиться.
— Не совсем.
— Она…? — Сэм запнулась, потом прочистила горло. — Хотите, я помогу уложить ее в постель?
— Я сам, — он снова начинает идти, а я думаю о том, чтобы открыть глаза и позвать Сэм.
Как бы мне ни нравилось сравнивать их безэмоциональное поведение, она гораздо лучшая компания, чем он. По крайней мере, она слушает мои разговоры без остановки, не осуждает меня и даже помогает с моими различными начинаниями и полубезумными хобби.
Но возможность проснуться и позвать ее ускользает между пальцев, как песок, когда Илай с впечатляющей скоростью взлетает по лестнице.
Он кладет меня на кровать и исчезает.
О. Это было не так уж плохо. Хотя мог бы и укрыть меня чем-нибудь.
Ну и придурок.
Я начинаю открывать глаза, но слышу шум, доносящийся из ванной. Я снова закрываю их и успеваю расслабиться, как в комнате раздаются его шаги. Вскоре он усаживает меня, и матрас прогибается под его весом, когда он снимает пиджак. По моей коже бегут мурашки, а по телу разливается мучительный жар. Однако я остаюсь неподвижной, пока он мучительно медленно расстегивает молнию и проводит пальцами по моей спине в чувственных ласках. Затем он осторожно снимает платье, как будто старается, чтобы ткань не повредила мою кожу.
Сидя перед ним обнаженной, я чувствую, как его взгляд изучает каждый мой изгиб, а он хватает меня за бедро и обхватывает рукой горло.
Напряжение горит в воздухе жарче, чем в печи, и я не могу прогнать из головы образы того, как он трахает меня у двери.
Как бы я хотела ненавидеть его. Я бы очень, очень хотела пожалеть об этом, но на самом деле это было все, чего я хотела, и даже больше.
Мне просто не нравятся обстоятельства.
Илай несет меня на руках уже в третий раз за сегодняшний день в ванную комнату. Теплая вода обволакивает мою кожу, когда он осторожно погружает в нее все мое тело и прислоняет мою голову к подушке на бортике ванны.
Температура — столь необходимый бальзам для моей ноющей души, и я сопротивляюсь желанию пошевелить пальцами ног. В воздухе раздается шорох одежды, а затем — плеск воды.
Я не понимаю, что он присоединился ко мне, пока не чувствую, как он располагает мое тело между своими ногами, а затем прислоняет меня к своим упругим мышцам и кладет мою голову себе на плечи.
Святые угодники.
Неужели Илай сейчас принимает со мной ванну?
Моя кожа нагревается, и я благодарна воде, которая играет роль маскировки для моего хаотичного состояния.
Это такое жестокое положение. Как я могу притворяться, когда его величественное тело обволакивает меня? Черт, я чувствую, как его полутвердый член упирается мне в задницу.
Впервые он разделся, а я этого не вижу. Фантастика.