— Просто моя семья любит тебя, и им сложно контролировать свои эмоции.
Падаю рядом с ней и устало вытягиваю ноги.
— Можно подумать, ты легко контролируешь свои эмоции, — усмехается она.
— Можно подумать, для тебя это новость, — закатываю глаза.
Мы тихонько смеемся, а после Аделия серезнеет:
— Тебе не страшно от того, что стало с моим лицом?
Я пытаюсь подобрать правильные и тактичные слова, но получается откровенная хрень:
— Это ничего не значит для меня.
Аделия распахивает глаза.
— В смысле, для меня это ничего не меняет. Не меняет моих чувств к тебе. Мне жаль, что это все случилось с тобой, и я чувствую собственную вину за случившееся, но в моих глазах ты не стала выглядеть по-другому просто потому, что в тебе появилась новая изюминка.
— Изюминка? — в ее глазах смешинки. — Это шрам.
— Своеобразность.
— Рубец.
— Уникальность.
— Уродство.
— Исключительность!
— Волков Роман Артурович! Перестань щадить мои чувства и нарезать вокруг меня круги! — ахает она с наигранным возмущением.
— Волкова Аделия Виссарионовна! Ты носишь мою дочь! Я буду щадить твои чувства и нарезать вокруг тебя круги! — отвечаю ей тем же.
— С чего ты взял, что это девочка?! И я не Волкова! — возмущается она.
— Ну, это можно легко исправить, — отвечаю ей с наглой усмешкой.
— Мечтай, — фыркает она. — И вообще, когда принесут выписку?
— С минуты на минуту.
— Я надеюсь, ты отвезешь меня в мою квартиру? — она выгибает бровь.
— Не вопрос, — отвечаю я, и Аделия кивает. — Только хочу заранее предупредить: твой кот у меня.
— Что-о? — она поднимается с дивана и ставит руки в боки. — Ты будешь манипулировать мною с помощью… кота?
— Да, — уверенно отвечаю я. — Я взял его в заложники. Последний раз, когда я его видел, он плакал и просился к «маме» на ручки.
— Ты абсолютно аморальная и бесчеловечная сволочь, Волков, — Аделия берет подушку с кровати и кидает ее в меня.
Уворачиваюсь, и подушка приземляется рядом со мной на диван.
— Так что, отвезти тебя домой? — спрашиваю как бы между прочим.
— Нет уж, — она вздергивает подбородок. — Вези к Базилио.