Когда за мужем закрывается дверь, а после открывается снова и в нее заглядывает сестра, мне хочется позвать его обратно и попросить прихватить с собой Майю.
Видимо, теперь мне придется научиться жить с косыми, полными жалости, взглядами в свой адрес.
Глава 43. Уникальность
Рома
Мне сложно смотреть в лицо Аделии. Нет, дело не в том, что теперь его украшает уродливый шов, тянущийся от щеки к виску.
Дело в том, что смотреть на нее и выглядеть при этом не выдавать своих чувств с каждым днем становится все сложнее.
Моя жена всегда и во всем была идеальной. Просто картинка, нарисованная умелым художником. Ни малейшего изъяна, ни одной мелочи, которая бы портила эту картинку.
Сцепив зубы, я смотрю на нее максимально равнодушно, обрастая броней, которая не пропустит ни капли жалости. Я вижу, как Аделия реагирует, когда видит сочувствие в глазах окружающих. Особенно моей семьи, которая хочет ее поддержать, подбодрить, но делает только хуже.
Я запретил им приходить к Аделии, хотя бы на то время, пока она находится в больнице.
Единственный человек, который хоть как-то держался, — это Димка. Но его хватило на пятнадцать минут. А после он вышел из палаты и с силой растер бледное лицо, размазывая неискреннюю маску веселости.
— Это как-то можно исправить? — спросил он у меня шепотом.
Блять, такое ощущение, что моя жена резко стала каким-то фриком. Цирковым уродом.
Эй, блять! Она самая красивая в мире женщина! Была и остается. Похер на эту красную линию, которая расчерчивает ее лицо! Разве она что-то меняет?
Для меня — ничего.
Кроме того, что теперь она будет служить вечным напоминанием о моих ошибках и результатом неправильных решений. До гробовой доски буду винить себя в том, что случилось.
Нельзя было допускать той ситуации. Нельзя было отпускать ее в ночь. Но к чему теперь посыпать голову пеплом?
— Можно, — сухо отвечаю я Диме. — Если Аделия захочет исправить этот шрам, она это сделает.
— Конечно захочет! — возмущенно произносит Димка.
И вроде я понимаю, что он не со зла говорит все это. Но, сука, как же хочется врезать ему.
— Ты иди, Дим.
— Я сказал что-то не то? — он тут же хмурится.
— Просто иди, — отступаю назад.
— Твою мать, Ром, я же не это хотел сказать! — до него доходит. — Я просто предположил, что для нее, как и для любой женщины, важно отражение в зеркале. Но сейчас…
— Сейчас ты не делаешь лучше, Дим. Свали нахрен уже! — произношу со злостью.
Хочется разнести здесь все. Я с силой сжимаю кулаки, чтобы не наделать делов.
Дима говорит слишком громко, и мне кажется, что Аделия может услышать. Наконец он разворачивается и уходит, а я возвращаюсь в палату.
Деля поднимает на меня тяжелый взгляд.
— Не слушай его, — качаю головой. — Никого, блять, не слушай!
Кажется, этот разговор вынес меня сильнее, чем ее. Потому что Аделия спокойно сидит на небольшом диванчике и читает книгу.
— Забавно то, что мое лицо заботит их больше, чем меня, — она говорит это совершенно спокойно и беззлобно.