Точно. Полицейские шлемы громоздкие и неудобные, в отличие от пилотки, а констебли Аквилиты несут службу в том числе и на дирижаблях. Алистер, хмуро осматривая толпу, шедшую им навстречу, и демонстративно кладя руку на кобуру револьвера, пояснил:
— Раньше пилотки у нас вообще полетками называли.
Парни замерли под единственным горевшим фонарем, что-то обсуждая, а потом, когда Вик прищелкнула пальцами, зажигая на них огонек, споро перешли дорогу и скрылись в темноте узкого проулка.
Алистер мрачно сказал, старательно оглядываясь, чтобы никто не подобрался со спины:
— Почти пришли, Виктория. — он указал рукой на стоявший на перекрестке дом: кирпичный, двухэтажный, с прикрытыми ставнями окнами, через которые пробивались узкие полоски света, с ушедшими под землю входными дверями — к ним теперь приходилось спускаться по ступенькам, а не подниматься. Ну и местечко для жизни выбрала для себя и своего воспитанника Шарлотта Идо…
Дверь на стук открыли споро, не боясь грабителей. Только ждала нерисса Идо явно не полицию. Молодая женщина недоуменно замерла с фонарем в руке, оглядывая Алистера и Вик:
— Простите, вы ко мне?
Алистер мягко спросил:
— Нерисса Идо?
— Да, — тревожно ответила молодая женщина, свободной рукой поправляя на груди шаль, в которую куталась. Приглашать внутрь дома она не спешила, как любая уважающая себя нерисса.
Алистер представился:
— Сержант Арбогаст и констебль Ренар-Хейг, полицейское Управление по особо важным делам. Вы подавали заявление о пропаже вашего воспитанника Джона Форда.
Идо побелела и отступила назад, пропуская Алистера и Вик внутрь:
— Проходите… — она растерянно закрыла дверь и поставила фонарь на подоконник давно немытого окна.
Вик любопытно огляделась: первый этаж представлял из себя одну большую залу с лестницей на второй этаж у дальней стены и отгороженной чугунной печью в кирпичной нише комнаткой непонятного предназначения — то ли кухня, то ли купальня, отсюда и не разберешь. Пахло сыростью, кипяченным молоком, немного едой. Почти все свободное место занимал огромный стол — за такой человек десять-пятнадцать в легкую можно усадить. Полки вдоль стен были почти пусты — всего несколько книг и тетрадей, высохшие цветы в глиняной вазе, да корзинки с вязанием. Свет давала единственная масляная лампа под потолком. Она щедро освещала стол, на котором лежали игольница, ножницы, катушки ниток, какие-то вещи: шерстяные носки, мальчишечьи хлопковые лифчики с резинками для чулок, сами чулки, какие-то платья. Вик заметила, что вся одежда разных размеров, кроме лифчиков.
Идо кивнула на стол:
— Присаживайтесь, пожалуйста. — она показала пример, садясь и поправляя сваленные на столе вещи. Кажется, она до прихода констеблей занималась штопкой. Идо задумчиво принялась складывать одежду в бельевую корзину.
Алистер выдвинул тяжелый, старый стул для Вик, а потом сел сам, кладя планшет на стол и доставая оттуда фиксограмму Игрек-3.
— Нерисса Идо, позавчера было найдено тело мальчика, подходящего под описание вашего пропавшего воспитанника. Вы в состоянии посмотреть снимок, или, может, вы позовете кого-то другого для опознания?
Идо вновь поправила на груди шаль, скрывающую черное, траурное платье.
— Дети еще не вернулись с праздника, так что мне некого звать. — ответила она невпопад.
Вик мягко сказала, заметив, что Идо все не так поняла:
— Снимок совсем не для детей, нерисса Идо. Вы сами можете посмотреть или кто-то из ваших соседей? Найденный мальчик был задушен — снимок может задеть ваши чувства.
Идо все же взяла себя в руки:
— Я сама посмотрю! Джона мало кто знал — мы тут всего седьмицу живем…
Вик заметила легкий вернийский акцент в её голосе — наверное, очередные беженцы от войны, устроенной Тальмой.
Алистер неуверенно протянул Идо фиксограмму, и нерисса замерла. Одинокая, прорвавшаяся слезинка, которую Идо поймала белоснежным батистовым платком, так неподходяще смотревшимся в окружающей обстановке, подтвердила их с Алистером догадку — погибший мальчишка, действительно, был Джоном Фордом.
Идо нашла в себе силы сказать:
— Кто с ним так…? — она опомнилась и добавила: — да, это Джон. Я… Когда и где я могу забрать его тело?
— Не спешите, — сказал Алистер. — Сперва надо провести опознание в морге. Завтра в девять вас устроит?