Высунувшись из-под одеяла, я собиралась уже взяться за суп, в надежде, что это поможет успокоиться, но от этих планов меня отвлекли слова учителя.
— Знаешь, с одной стороны, я могу тебя понять, — мы почти одновременно повернулись друг к другу. — А с другой, вот вообще не догоняю, как так можно.
Я ожидала пояснений.
— Моя семья погибла из-за неисправного артефакта, и… магию огня, особенно светильники я по сей день не перевариваю. У меня ни одного в башне, ты заметила? Вернее… не было. Пока ты не купила. Всё освещала энергия.
Я кивнула.
— Но с другой стороны, — Эдмунд сделал паузу, подбирая слова. — Я даже не рассматривал ничего другого. Я ни жить, ни учить иначе не умею.
Он замолчал. Сдвинув брови, подбирал слова. Я терпеливо сохраняла тишину. Учитель поднял голову к небу:
— Без магии я… ничего из себя не представляю. И… это смысл моей жизни, — Эдмунд невесело усмехнулся. — Мотивировать я не умею. Я сам с самого начала был нацелен на успех и… для меня не может быть иначе. Потому и учитель из меня не важный. Вот что я сейчас должен тебе сказать?
Я пожала плечами:
— Скажи какую-нибудь банальность. Вас ведь им наверняка учили на лекциях по педагогике.
— Если уж говорить откровенно, я прогулял их все. На итоговый тест пришёл со словами: «Да что там сложного?». Мне и в голову не приходило, что нужно знать хоть что-то кроме преподаваемого материала.
— В твоём дипломе по этой дисциплине стоит очень высокий бал.
— А когда ты успела прочитать мой диплом? — едва задав вопрос, Эдмунд отмахнулся. — Хотя, не важно. Я написал тест на сорок три процента, а бал мне нарисовали девяносто шесть, чтоб идеальный диплом не портить. Мой декан знала, что я никогда не буду никого учить.
— Так зачем ты тогда получал лицензию?
— Всем, кто не был учителем, после окончания обучения нужно было вернуть учебники в библиотеку. А мои были не в лучшем состоянии.
— Это точно, — все книги, по которым я училась, были потрёпанными и исписанными карандашом.
— Библиотека требовала с меня возмещения ущерба. А набор книг за все года и направления обходился недёшево.
— Можешь даже не продолжать, — я плотнее обернулась в одеяло.
— Ну да… знал бы, что коснётся стать учителем, посетил бы хоть половину занятий.
Мы замолчали, глядя в противоположные стороны. Не знаю, о чём думал Эд, но я пыталась осознать, кто из нас в этой ситуации виноват больше.
С одной стороны, корень проблемы — это он, зацикленный на работе и отрицающий всё, что не отвечает его излишне замотивированной на колдовство жизненной позиции.
С другой стороны, я не лучше. Напросилась в ученики, не отвечая одному единственному запросу — «готовности учиться с полной отдачей» и не информируя преподавателя о возникающих проблемах. Кто знает, скажи я раньше, что мне страшно, может, он был бы чуть мягче в составлении программы. Сейчас же он не говорит, что со мной что-то не так, а называет себя плохим учителем.
— Если тебе не нравится, почему ты вообще решила учиться? Не мать же заставила, я надеюсь?
— Не-а, — я вытерла рукавом нос. — Мне нравится магия. Да и других ярко-выраженных талантов у меня нет. Но… с тех пор как папа погиб…
— Ясно, — Эдмунд задумчиво потёр кончик носа. Глядя куда-то вдаль.
— Ты мне его немного напоминаешь.
— Правда? — Эд грустно улыбнулся. — Ты на него похожа.
Всхлипнув, я уронила голову учителю на плечо.
Эдмунд не сразу отреагировал, очевидно, с трудом осознавая это моё действие, но осмыслив его, немного скорректировал свою позу, чтобы нам обоим было удобно.
Я почувствовала, как на спине сомкнулись объятия.