— Как вариант.
— Ладно. Раз уж заговорили про выпускной. Меня позвали читать речь в этом году. Так что, если не хочешь идти на праздник, можешь использовать это как аргумент для матери. Так прямо и говоришь: «Меня пугает перспектива весь вечер прикидываться трезвой, пока друзья бухают».
— Тогда мама скорее не отпустит на выпускной тебя, — покачала голоой, наблюдая как Эд достаёт из старой сумки блокнот.
— Возможно… Вот, я уже набросал кое-что для речи. Как тебе?
Я получила блокнот, отдала брата и пробежалась взглядом по речи. М-да… почему всех маги-целители так отвратительно и неразборчиво пишут? Не текст, а шифр из мелких однообразных закорючек с уклоном влево.
— «Перестаньте насиловать себе мозги. Вы никогда не будете счастливы на сто процентов. Максимум на девяносто девять. Вы всегда будете сожалеть о решениях, выборе или о способностях и их отсутствии. Будите мучиться от того, что не успели придумать обидчику крутой ответ или где-то опозорились. Расслабьтесь и не требуйте ни от себя, ни от жизни совершенства».
— Мы считаем, что это идеальный совет выпускникам, — Эдмунд сделал карикатурно серьёзное лицо. Морган повторил мимику.
— Депрессивный немного.
— А ты что, анекдот хотела в пафосной речи? Я вот давно заметил, что чем сильнее произведение навевает депрессию, тем более оно «великое». С речами та же фигня.
— М-да… У тебя есть карандаш? — я рассматривала листок, прикидывая, как можно отредактировать представленный текст.
— Есть.
Эдмунд пересадил Моргана на песок и, достав вареную картошку из корзинки, отдал ребёнку.
Малой с восторженным визгом впился в корнеплод всеми восемью с половиной зубами.
Бывший учитель отыскал пару карандашей. Мы приступили к составлению речи, время от времени поглядывая на Моргана, чтоб он ничего не натворил.
Некоторое время спустя, на дорожке, ведущей к реке, появилась мама.
— Я смотрю, играете с ребёнком, как ответственные взрослые, — она с лучезарной улыбкой приблизилась к нам.
Мы оглянулись на мелкого. За те секунды, что мы на него не смотрели, брат успел залезть ручками в корзину с едой, найти банку мягкого творога, размешанного со сметаной и сахаром, каким-то образом открыть и вывернуть на себя.
Эд посмотрел на сына с немым вопросом «Зачем?», вздохнул, зачерпнул печеньем творог с его плеча и откусил.
— Правильно, чего добру пропадать? — как ни странно, мама присоединилась.
Я ожидала, что она отмоет Моргана при помощи магии и выскажет нам, какие мы безответственные, но этого не случилось. Мама села рядом, достала из сумки ложечку и легонько поскребла по коротким чёрным кудряшкам Моргана. Собранный творог сунула ребёнку в рот.
Что ж… Ладно. Я тоже макнула печенье.
— Раз ты такая радостная и вдохновлённая, предположу, что второй нормально получился, — Эд указал ей на живот. — Без отклонений.
— Да. На втором месяце, конечно, ещё не всё понятно, но пока без отклонений.
— Мальчик или девочка? — Эд чуть улыбнулся и обмакнул в творог ещё одно печенье. — Девочка же?
Тут Эд и мама расходились в желаниях. И даже особо не скрывали этого.
Мама хотела мальчика. Учитывая воспитание моего деда, уверенного в том, что всем обязательно нужен сын-наследник и чем больше, тем лучше, это не удивительно.
Эдмунд хотел девочку. Ведь в его окружении уже есть: «любимая жена» — мама, «солнышко» — я и Морган — «вот этот спиногрыз, которого Эд, конечно, любит, но должен воспитывать, пока мать балует». Не хватает только «его собственной маленькой принцессы, которую воспитывать будет мама, а баловать он».
— Мальчики.
— «…ки»? — Эд вскинул бровь.
— Во множественном числе, — мама кивнула. — Два мальчика.