— Мне плевать. Абсолютно. Слышишь? Так даже лучше, понял? Не восстановишься — вообще не уедешь.
— Звучит как угроза, — он мягко усмехнулся.
— Считай, так и есть.
— А что будешь делать, если я попытаюсь бежать из заточения?
— Жареной картошечкой назад приманивать.
— Хм… теперь это не угроза, а предложение руки и сердца, — Эдмунд негромко засмеялся.
Я приподнялась на локтях и, почти ложась на Эдмунда, поцеловала. Мазь, оставшаяся на губах, тут же угадила в рот нам обоим. Мерзостная субстанция, но опять же — кого это вообще волнует?
…
116. Луна.
…
Мы с мамой поднимались по лестнице на второй этаж больницы, куда положили Эдмунда.
— Может, тебе стоило поехать домой? — мама ещё час назад, забирая меня из лазарета академии, говорила об этом, но я настояла на том, чтоб вместе поехать к Эду.
— Я в норме.
В коридоре со множеством нешироких дверей пахло чем-то горьким. Полная женщина со шваброй о чём-то бодро шепталась с мужчиной в мантии доктора.
— Погоди-ка, — мама остановилась, глядя в их сторону. — Кажется, это лечащий врач Эда. На.
Мне была передана увесистая сумка.
— Ты иди, а я быстренько пару вопросов задам и тоже приду. Палата «пятьдесят», — мама указала в один из концов коридора и направилась в противоположный, где общались работники больницы.
Я засеменила на поиски нужной двери.
Справа разместились нечётные номера, слева — чётные.
Сорок шесть, сорок восемь… пятьдесят.
Самая крайняя палата. Насколько я понимаю, на углу здания.
Я поднесла ладонь к блестящей медной ручке, слегка зеленоватой у основания, где её редко касались.
Эд будет ругаться.
Мне не стоило лезть на этот конкурс. Не стоило провоцировать Джастина. И ведь весь наш с ним конфликт был абсолютно ничтожен. Как у братьев и сестёр, дерущихся за игрушки. Драматично, но ни к чему не ведёт.
Не скажу, что мне стыдно перед Джастином — он сам виноват — но всё же неприятное чувство… могла заткнуться, и ничего бы не было.
А Эдмунд? Он ведь вообще тут не причём, а получил столько же, сколько и Джастин.
Я покосилась в коридор, проверить, не идёт ли мама. Они с врачом разговаривали и явно не собирались заканчивать. Он что-то вещал про возможные осложнения, про регулярность диагностики и про разложение какой-то заумной ткани источника. Я ничего не поняла. Разве источник разлагается? Тем более полностью уничтоженный?
Мама мельком глянула на меня.
Решив не давать повода думать, что я боюсь или не в порядке, я постучала.
— Войдите.