— Легко вам, магам воды, — Эд потёр нос и сообщил Луне. — Завтра закончим это варево.
— А ничего, что оно упало? — усомнилась дочь.
— Да пофиг. Вскипятим — нормально будет. Нам же это не пить.
Оливия применила ещё одни чары. Вытянула влагу и грязь из рубашки Эда. Зелёное пятно зелья пропало с ткани и отправилось в кастрюлю.
— Спасибо, — Эдмунд опёрся спиной о край высокого стола для готовки.
— Не за что, — Оливия секунду помолчала и растянув губы в широкой улыбке, развела руки.
Намёк был ясен. Эд подошёл к ней и обнял.
Луна не среагировала на это. Она раскладывала по ящикам использованные предметы и мыла посуду.
— Выглядишь живее, чем в последнюю нашу встречу, — Оливия особенно крепко сжала объятья и отпустила друга детства.
— Не могу сказать того же о тебе — вообще не поменялась, — усмехнулся Эдмунд, тоже убирая руки. — Ты чего пришла-то?
— Да знаешь… — Оливия покосилась на меня. — У меня подруга спонтанно из города уехала больше чем на месяц, а теперь вот вернулась и уже несколько дней даже записку об этом отправить не может.
— Да, виновата, — я развела руками. — Замоталась.
— А тут мне родители сообщили, — продолжала подруга. — Что ты вернулся. Напроситься на чай и посплетничать…
— …было твоей священной обязанностью, — покачал головой Эдмунд и указал на стол, — Да, знаю. Раз так, садись, сейчас воду на чай поставлю.
…
97. Пацифика.
…
Я вернулась из уборной и мельком глянула в окно: уже стемнело, шёл дождь и поднялся страшный ветел. Даже отсюда, почти из центра города, было слышно, как штормило море. Мы пока не собирались расходиться. Эд и Оливия старательно что-то объясняли Луне:
— Наши мамы дружили.
— Да. Сбагривать спиногрызов друг другу под предлогом одного возраста, было идеальным способом отдохнуть.
— Поэтому мы росли почти как брат с сестрой.
Эдмунд засмеялся:
— Что прости? А кого мамы в шутку обещали поженить?
— Не напоминай. И потом, у них бы это всё равно не получилось.
— Это точно, — Эд поднёс чашку к губам. — Такое странно даже представлять.
Я села. Окна тряхнуло особенно сильным порывом ветра. Эд неодобрительно на них покосился.
— Почему так категорично? — уточнила Луна.
— Да знаешь, сложно думать о романтике, если знаешь, что человека очень долго не могли приучить к горшку, — пожал плечами Эдмунд.
— Это ведь именно то, о чём стоит всем рассказывать, да? — Оливия покраснела и обратилась к нам с Луной. — Просто чтоб вы знали, этот рано приученный и сам не был лучше…
— Да, я должен был молчать, — Эд закрыл глаза ладонью, давя смех. — Пощади.