Было начерчено девять крупных квадратов. В каждом из них помещалась маленькая карикатура.
В первом схематично нарисованные люди с восторгом смотрели на счастливую девочку в платье с глубоким декольте, вокруг неё летали звёздочки и сердечки, но рядом стоял мальчик с длинным носом и парой спиралек вместо волос. Над его головой зависла тучка с молниями. Мальчик неодобрительно косился на смотрящих.
В следующем кусочке нарисованный Эдмунд содрал с окна штору.
В третьем люди изумлённо и испуганно наблюдали за тем, как мальчик, заворачивает девочку в штору, будто начинку в рулет. Сердечки над её головой сломались, а над ним больше не висела туча.
Четвёртый квадратик украшал счастливый мальчик с сердечком над макушкой и рулон, из которого торчали только ступни и плачущая голова. Над всем этим красовалась подпись: «Объявляю вас мужем и женой».
Пятый. С подписью «Дома:». Эд с довольным личиком держал край шторы, а рулон с невестой разматывался.
Шестой. Держа за руки девочку, ещё не пришедшую в себя от быстрого вращения и потому смотревшую одновременно в две стороны, паренёк расширенными зрачками пялился туда же, куда и люди из первого квадратика.
Девочка пришла в себя и над ней возникла тучка с молниями, а мальчик сложил губки для поцелуя и, очевидно, ждал нежностей в свой адрес, но вместо них получил…
Восьмой кадр. Мама с визгом «Ненавижу!» ударила его кулачком в щёку. Сердечко над кудряшками раскололось надвое.
На последнем рисунке они, поджав колени, сидели в разных углах квадратика. Девочка с разбитым сердцем плакала, создав рядом с собой две лужи. Мальчик с подбитым глазом занимался ровно тем же самым, повторяя даже позу.
Последнее, что Эд нанёс на бумагу: «И плакали они громко и горько».
— Это… — учитель засмеялся. — Она хотела посмотреть фасоны для свадебного платья, а в ателье ей предложили что-то с декольте. Я был категорически против. Она расстроилась. Обещала в старости на мои похороны заказать именно такое, но чёрное.
Эдмунд ещё раз просмотрел рисунки и вернул мне.
— Разговаривать со мной не хотела. А я не хотел извиняться — высказал свою точку зрения как мог. Иногда лучше доносить мысли без слов — меньше вероятность, что тебя заткнут.
Эд улыбнулся и резко сменил тихий тон на бодрый и почти весёлый:
— Так, ладно. Я пришёл тебя проверить, у тебя всё в порядке, пойду назад.
Я ничего не сказала против, учитель пересёк помещение за несколько секунд и вышел на лестницу.
…
89. Пацифика.
…
— У всех всё в порядке, а я выйду покурить, — не заходя на кухню, Эдмунд проследовал от лестницы к входной двери.
Курить? Он не курит. Бурное обсуждение последних новостей самого старшего из моих племянников возобновилось.
Я тихо выскользнула из-за стола и поспешила за Эдом.
Он стоял на улице, прислонившись к стене. Эд положил на язык мармеладку, в руке держа маленький бумажный пакетик.
— Десерт? Мама вообще-то приготовила пирог.
— Догадываюсь. Это просто повод слинять, — Эд протянул мне пакетик. — В следующий раз, как семья позовёт на ужин, лучше откопай Роланда.
— Учту.
— Зачем я тут вообще?
В пакете смешались сладости и солёные пряные сухарики. Стараясь игнорировать этот факт, я выбрала зефирку, минимально облепленную специями. Сначала она показалась солоновато-острой, но вскоре раскрыла настоящий вкус.
— Мне хотелось, чтобы ты побыл здесь сегодня, — пожала плечами. — С нами.