— Не издевайся. Ты действительно слишком тёплый, но жить будешь. Гаси энергию и спи.
Над моей головой завис синий сияющий шарик водной энергии. Он заменит мне те, что создаёт Эд.
Белые сгустки энергии потухли, впитавшись в грудь хозяина.
— Спокойной ночи, — не удержавшись, я напоследок пригладила мягкие кудряшки.
— И тебе.
…
81. Пацифика.
…
Я поднялась наверх. Это было непросто, ведь в одной руке пришлось нести свечу — единственный источник света, а в другой чашку бульона — за перила взяться нечем. Использовать для освещения энергию не хотелось — это отнимает слишком много сил и временами провоцирует почти ушедшие боли.
Поставила свечу на край стола, подальше от бумаг и освободившейся рукой оттащила стул поближе к постели. Разместив на нём чашку, я села рядышком с Эдмундом.
Он негромко посапывал, сжав уголок подушки. Одеяло сползло с плеча.
В полумраке, в рыжеватом свете крохотного и удалённого от нас источника пламени светлая кожа выглядела бронзово-серой.
Эд нахмурился, глубоко вдохнул и выдохнул с протяжным:
— Чу-у-у…
Губы неплотно закрылись и в темноте на едва видимых краях передних зубов появились желтые блики.
Я сдвинула мягкий локон, прикрывающий ухо. Эд вздрогнул. Наверное, подумал, что по нему какой-нибудь жук ползёт.
Склонившись к тёплому плечу, я осторожно приложила к нему щёку, обнимая спящего Эда. Он фыркнул, но дёргаться не стал.
Я погладила предплечье, покрытое короткими чёрными завитками волос и прикрыла глаза. Сидеть в такой позе было категорически неудобно, но уютный полумрак, мерное сопение дорогого человека и приятная, ненавязчивая смесь запахов мыла, одеколона, трав, спирта и вековой пыли брали над разумом верх.
Я могу так сидеть пока шею не сведёт…
Бульон стынет! Я резко села, вспомнив о чашке. Эд вжал голову в плечи, жмурясь и что-то испуганно бормоча сквозь дрёму.
— Ш-ш-ш… — я машинально принялась гладить его спину и волосы, успокаивая потревоженный сон. — Я здесь.
Дыхание выровнялось, Эд снова тихонько засопел.
Ну и зачем я это сделала? Мне ведь наоборот, нужно было его разбудить и напоить бульоном. Но прежде, чем сделать это…
— Знаю, ты не был бы рад этому, и у меня нет оправдания этому поступку, но ты же не обидишься, правда? Особенно если ни о чем не узнаешь.
Я наклонилась к светлому лицу, собираясь поцеловать Эда.
Несколько секунд я просидела в таком положении — согнувшись и почти касаясь уголка приоткрытых губ — но так и не поцеловала. Пожалуй, это было бы неправильно с моей стороны… тайком к нему приставать к Эду. Он был бы против — я это знаю — так какое имею право позволять себе лишнее?
Я села ровно, поправила волосы, расправила юбку и принялась мягко тормошить Эдмунда.
Он повернулся на спину, над нами вспыхнул шарик белой энергии. Глаза цвета мокрой брусчатки секунду смотрели на меня пустым бездумным взглядом.
— Цифи? Что случилось? Тебе плохо?
— Нет, нет, не беспокойся, — рука сама потянулась к предплечью, чтоб погладить. — Я принесла тебе бульон.