Пропуск части воспоминаний перенёс меня в момент, где Эд опять сидел возле мамы на полу.
Они молчали, рассматривая друг друга. Опять. Я могла понять такой интерес к лицам друг друга в первую встречу, после почти восемнадцати лет разлуки не странно рассматривать старых знакомых, но они уже прожили вместе пару дней. Не насмотрелись. И зачем я смотрю? Я-то знаю, что мама красивая, а Эд при неудачном свете стареет лет на десять, я с ними обоими живу.
— Ты совсем не изменился, — мама провела пальцем по его щеке.
— А ты очень.
— Что поделать, возраст, — она погладила тёмные локоны.
Сейчас будет что-то очень «ванильное».
— Мне нравится.
Ну, что я говорила? Надо быстрее заканчивать с их воспоминаниями, а то уже становится скучно. Пусть развлекаются, как хотят, но мне уже тошно. Это всё действительно меня не касается.
Коротко резюмируя остаток воспоминания: он отнёс её вниз.
Последнее, что мне дано было увидеть — сегодняшний день. Прогулку по базару и процесс перекапывания поля. Единственное, что содержал этот день кроме общения и периодических «зависаний» — реакция мамы на работу Эда. Она не могла им не восхищаться, посмотрев на уровень колдовства на поле, и это очень радовало моего учителя, очевидно, зависимого от чужого одобрения. В тоже время она за него переживала, что с одной стороны радовало одинокого недолюбленного человека, но с другой обижало — он же не «дамочка в беде», у него всё под контролем, а она что-то не то о нём думает.
Меня выбросило на стык трёх внутренних миров. Дождливый лес, поле с дорогой из жёлтой брусчатки и туманное место со спускающимися с неба полосами ткани. Я не стала здесь задерживаться и вышла в реальный мир.
Я снова стояла в башне. Мама и учитель по-прежнему мирно спали на диване, она — сидя, он — лёжа, свесив ноги с ручки.
У меня кружилась голова, немного подташнивало. Сколько я провела в их воспоминаниях? Глянув на часы я тяжело вздохнула — всего два часа, а кажется, что успела состариться.
Я отправилась к огненному артефакту. Хочу какао. Ничего не хочу, только какао и спать.
Доставая молоко и кастрюлю, я осмысливала увиденное.
М-да… вроде и нормальные они люди, но вот из-за чьих-то комплексов ждал эти отношения провал. Вопрос теперь в том, что мне с этой информацией делать.
Проблемы у Эда не на пустом месте, а вследствие длительного отсутствия внимания и заботы. Не считая того времени, когда они с мамой готовились пожениться, такое состояние у него уже двадцать лет. После их расставания, то бишь последние семнадцать лет, ситуация никаким образом не могла улучшиться, её мало спасало даже моё присутствие.
Просто ждать, когда его загоны сами пройдут — решение очевидно неэффективное. Придётся пытаться лечить. Я, конечно, не доктор «специального профиля», а маг-менталист из меня пока не полноценный, но что-то очевидно надо делать.
Можно предоставить матери самой с этим разбираться, но, судя по их расставанию и теперешнему общению, эта мера тоже не даёт гарантий результата.
Я поставила греться молоко и прикрыла глаза. Голова отказывалась нормально работать, и я засыпала на ходу. А ещё всё это обдумать надо…
— Люди вокруг сложные, — забормотала я, не сильно вникая в собственные слова. — С кем ты меня оставил, а, пап?
…
75. Луна.
…
— Луна, вставай, завтрак уже готов, — меня разбудила мать.
С трудом оторвав голову от подушки, я огляделась. Заспанный Эд покачивался из стороны в сторону, сидя на диване и прикрыв один глаз.
Не в силах удерживать голову и дальше, я уронила её снова и проворчала:
— Как погасить солнце?
— Выгнать из дома твою мать будет достаточно, — Эдмунд спустил ноги на пол и, протерев лицо ладонью, поднялся. — Сколько сейчас времени?
— Двенадцать. Я сказала тебе уже дважды.