Я высунула кисть из-под одеяла. Мужчина нащупал пульс холодной влажной рукой и, подняв на часы ясные тёмно-серые глаза, принялся беззвучно нашёптывать цифры.
Мне опять показалось, что я забыла о нём и его кличке что-то важное.
— Как Вас зовут? — я дождалась, когда врач закончит.
— Крапивник, — машинально ответил он и вскоре добавил. — Эдмунд.
— Да, это я знаю. Вы уже представлялись. А Ваша фамилия? — я села на кровати, голова кружилась.
Эдмунд — довольно редкое имя среди моих знакомых, но кого-то при мне так называли. Называли вместе с фамилией. Откуда-то из дальних уголков разума выкатилось смутное воспоминание. Кажется, отец называл так кого-то из друзей…
— Рио?
— Верно. Ну, давай, удиви меня, — врач закатал рукава рубашки. — Неужели кто-то в Трое-Городе ещё помнит мою фамилию?
Я отметила, что вены на левом предплечье выражены сильнее нормального и имеют нехарактерный серый цвет. Может, это как-то связанно с повреждением источника? При разломах по сосудам течёт энергия и, насколько мне известно, порой оставляет шрамы.
— Вы знали моего отца, — полу вопросительно, полу утвердительно сказала я.
— Понятно, — спокойно протянул мужчина, доставая из сумки ложку. — Покажи горло.
Я послушно открыла рот. Лекарь прижал мой язык плоским концом ложки и аккуратно заставил повернуть голову к свету.
— Мы с твоей матерью вместе поступили в академию. Роланд был старше, но мы общались иногда. А горло не болит?
— Не-а, — как могла чётко ответила я.
— Ну да, горло нормальное, — отложил ложку. — Температуру мерили?
— Нет.
Мужчина прижал руку к моему лбу:
— А она будет, — он прижал вторую руку к своей голове. — Или просто я холодный? Да, не, это в тебе проблема.
Зажав градусник подмышкой, я устроилась под одеялом.
Крапивник считал с часов время и тяжело вздохнул, потирая кончик длинного носа:
— Чувство, будто я что-то не сделал. Склероз развивается, что ли? Старею.
— Вам ведь всего тридцать четыре, — заметила я, приравнивая его возраст к маминому.
— Всего? Доживёшь до моих преклонных лет — запоёшь иначе, — засмеялся врач и упёрся в стену так, что мои ноги оказались в треугольнике из стены, кровати и его спины. — Замаялся я. Минут через пять про градусник напомни, ладно?
— Ладно.
Крапивник прикрыл глаз и почти моментально уснул.
Плотнее обернувшись одеялом, я, кажется, я тоже задремала, потому что следующим воспоминанием стал щелчок дверной ручки. В комнату шагнула Кассандра.
Она быстро закрыла дверь и подошла ко мне.
— Всё нормально. Меряем температуру.
Её взгляд упал на спящего врача. Кассандра с непониманием указала на это "чудо".
— Он устал, — объяснила я, отметив про себя, что звучит это не слишком умно.