— Я не ревнивая, — румянец стал ярче. — Я ведь не злюсь, когда они просто разговаривают.
— Ну-ну.
— Итак, — Эдмунд неожиданно возник рядом со столом и опустил на него молоко и пирог. — Я пришёл. Что интересного я ещё не знаю?
— Поздравляю, Крапивник, женская половина стола единогласно установила, что ты лапочка, — усмехнулся Аслан.
Эд со смехом взялся за еду.
— Ты действительно отлично выглядишь, — заверила Оливия. — Это колдовство или реально за лето так изменился?
— Обижаешь, — Эд откусил большой кусок, серьёзно замазав лицо.
— Ты стал ещё больше похож на мать, — не унималась девушка. — Ты хоть что-то от отца унаследовал?
— Дар, — коротко ответил парень с набитыми щеками.
— У нас с Оливией вопрос, — Аслан протёр губы салфеткой. — Пацифика говорит, что она не ревнивая. Мы не согласны. Твоё мнение?
Мама залилась краской. Её смущение забавляло Оливию и Аслана.
— Если отвечу честно, она мне голову отгрызёт. Поэтому… — Эдмунд состроил неправдоподобно серьёзное лицо. — Совершенно не ревнивая. Всё претензии в разумных пределах.
— Что ж, спор разрешён не в твою пользу, Пацифика, — констатировал Аслан и отхлебнул из своей кружки.
— Ну ладно, к тебе такой вопрос, Цифи, — Эдмунд потёр кончик носа. — Когда встретимся?
— У нас сегодня пятый урок последний, — мама всё ещё не спускала с парня взгляда. Его чёткий образ уже начинал надоедать. Во-первых, Эд не в моём вкусе, я вообще не люблю брюнетов, особенно бледных, во-вторых, я не могу игнорировать тот факт, что он старше меня на двадцать лет.
— А у нас в первый день четыре. Я подожду в библиотеке.
Это воспоминание кончилось.
Следующее началось в тот же день в библиотеке. Меж стеллажей возле маленьких окошек стояли столы.
За одним из них с книгой устроился Эдмунд. Увлечённый чтением, он не замечал ничего вокруг.
Мама остановилась в паре метров от него, разглядывая. В маминых эмоциях я слышала всё, что только можно, но волновала всего одна, пока не очень яркая, но вполне чёткая мысль… Кажется, есть вероятность, что мой визит в их память скоро превратится в прочтение той сомнительной книги.
Я на всякий случай вспомнила, как пропускать воспоминания в цепочках.
— Эд, — позвала мама, запуская пальцы ему в волосы.
— А? — парень поднял голову. — Ну что, идём?
— Идём.
Эд встал, поставил на место книгу и закинул на плечо сумку.
Девушка смотрела на него не моргая.
— Ты чего, Циф?
— Ничего… просто непривычно смотреть на тебя снизу вверх.
Потянулись короткие обрывки будней. Их содержание мало отличалось от будней на втором курсе, но время от времени и от Эда, и от мамы исходили вот эти вот напрягающие меня мыслишки. Может, стоило просто почитать в письмах Эда, кто был его невестой, а не изучать полную картину? И что я раньше об этом не подумала?
Где-то на фоне послышался голос моего учителя: