Парень оторвал взгляд от окна, окинул класс безразличным взглядом, кивнул и снова выглянул на улицу.
— Идите-ка к доске.
Даже не пытаясь отразить что-то приемлемое вместо кислой физиономии, Эдмунд вышел из-за парты и, стерев записи с доски, приготовил мелок.
Профессор продиктовал условие.
Ни секунды не потратив на раздумья, Эд принялся решать. Вскоре мальчик вывел на доске ответ.
— Верно. Поставлю Вам «три». На большее Ваша работа на уроке по-прежнему не тянет.
Эд сел на место.
— Слышь, брат, почему ты ещё задание не попросил? — Аслан ткнул соседа в бок. — Решил бы несколько задач — получил бы нормальную оценку.
— Да ну, — Эдмунд опять пялился в окно.
С маминой стороны на него устремился взгляд непонимания на грани осуждения.
Обзор закрыл туман. Раздался уже известный мне диалог между Эдом и приятелем его брата, каким-то образом заставивший моего будущего учителя сосредоточиться на обучении.
Новое воспоминание. Я быстро почувствовала, что эти события происходят буквально через пару дней после разговора Эдмунда с тем парнем.
Четырнадцатилетняя мама стояла перед домом, где жили родители Оливии. Я видела его один раз в начале года.
Ждала подругу, чтобы вместе пойти на занятия, от скуки рассматривая сгоревший дом рядом. Вдруг его дверь открылась. Из неё показался мальчик в бежевых брюках и куртке поверх белой рубахи. Заперев дверь, он столкнулся с мамой взглядом.
— Привет, — парень потёр кончик носа.
— Здравствуй, — мама прошлась взглядом по новенькому светлому костюмчику. — Я слышала, ты пропустил последние два дня. Что-то случилось?
— Да нет. Нужно было кое-что обмозговать, — пожал плечами Эд и, сунув руки в карманы, пошевелил ими, демонстрируя куртку. — Ну и вот, одёжку прикупил, а то всё к чертям сгорело.
— Выглядишь живее, чем раньше.
— И чувствую себя тоже. Ладно, увидимся.
— До встречи.
Мой будущий учитель зашагал прочь. Мама проводила его взглядом.
…
69. Луна.
…
Меня снова окутал туман. Замелькали короткие фрагменты воспоминаний. Эд всё чаше улыбался, стал проявлять активность на общих для светлого и водного направления уроках, общаться с одноклассниками и старшекурсниками, его стали выделять учителя.
Эда стали ставить в пример по учёбе, что маме очень нравилось, и публично отчитывать за опасные эксперименты, дуэли и продажу решений, что заставляло её закатывать глаза.
Их с мамой всегда определяли в пару на лабораторные работы, они часто встречались в библиотеке и шли вместе из академии — мама к Оливии, а Эд домой. Короткие и не очень разговоры постепенно дали ей понять — Эдмунд добрый и отзывчивый парень, но манеры — не его сильная сторона.
Огромное количество фрагментов в маминой памяти занимала его улыбка. Посоперничать с ней по количеству воспоминаний могло лишь воодушевление в тёмных глаза, когда Эд брался за любое дело, будь то магия или раскрашивание клеточек в тетради розовым карандашом. Ну и, может быть, кудри.
Мама не считала его особо красивым. Скорее милым и обаятельным. Может быть сипатичным.
В то же время Эдмунд находил милыми и забавными её возведённые в абсолют вежливость, правильность и привычку раздувать из мухи слона. Хотя попытки перевоспитать всех вокруг, в том числе и его — раздражали.