Я знала, конечно, Эдмунд сильный и очень-очень натренированный маг но… столько! И это я только малую часть поля вижу…
Я опустила взгляд на Эда и, как и мама, напряглась. Часть волос у моего учителя слиплась, а плечо белого свитера залила кровь — что-то случилось, но Эд не предавал этому значения. Он сидел на нервно ёрзающей лошади, чуть прикрыв глаза, ему было не просто контролировать такое количество плетений, но он справлялся и, что-то мне подсказывало, не был пока на пределе возможностей. Мне не впервой было смотреть на него с восхищением, но впервые с настолько сильным.
Аплодисменты и крики одобрения вскоре начали издавать все зрители, и Эд, потерев нос, со вздохом выпустил из источника кольцо белой энергии. Оно заставило растения всколыхнуться, подобно воде, в которую швырнули камень.
Крапива стала ложиться на землю, сгибаться и подниматься, формирую узоры, фигуры животных, цветов и орнаменты.
Я стояла, безмолвно наблюдая, как тысячи растений слаженно работают, повинуясь воле всего одного человека и не допуская при этом ни единой неточности. Узоры сменяли друг друга, и я точно знала, что такая картина не только передо мной. На протяжении поля минимум три точки, откуда люди наблюдали шоу. Ведь возле башни весь Трое-Город, включая приезжих, чисто физически не поместится.
Над руками Аслана возникло около двух десятков птичек-крапивников.
Чирикающие пушистые шарики совершили круг над трибунами и пролетели над полем в тот момент, когда на нём из крапивы сформировалась такая же птица.
Крапивник из крапивы «полетел» от нас прочь, вглубь поля, настоящие со звонкими трелями, «клином» устремились за ним.
Где-то на середине видимого участка поля птицы Аслана растворились в воздухе, а крапивное море успокоилось, избавляясь от любых рисунков. По нему прошла последняя волна, и растения с шелестом лопнули, обращаясь в прах.
Я шумно выдохнула, глядя на учителя, устало спускающегося с лошади. К нему уже спешил хозяин кобылы, люди спускались с трибун, а все, кто был на балконе, заходили в башню.
— Пойдём, — мама мягко потянула меня в дом.
Я кивнула, выходя из оцепенения, и шустро засеменила вниз по лестнице.
Когда я добежала до первого этажа, Эдмунд уже зашёл в дом, умыл лицо и сел за стол.
— Подлатаешь? — Эд обратился к Аслану.
Тот подошёл к другу и поглядел на его затылок, залитый кровью. Видимо, один из падающих камней его поранил.
— Рассечение. Сейчас заделаем.
Хозяин ателье отошёл к водному артефакту.
Пока Аслан набирал воду в таз и искал чистое полотенце, мама села к Эдмунду:
— Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится?
— Да чёрт его знает, — Эд положил голову на руки. — Я устал.
Учитывая, количество потраченной им энергии, плохое самочувствие не показатель серьёзности травмы.
Нерт принёс всё необходимое для промывания раны и поставил на стол. Эдмунд подставил голову и, заприметив меня, попросил:
— Луна, солнышко, смешай зелье на поддержку магического баланса.
Я кивнула, уже хорошо зная, какой рецепт означает эта кривая формулировка и поспешила к аптекарским принадлежностям учителя.
…
67. Луна.
…
Нет уж… фармацевтическая работа — не для меня — очень уж муторная. В следующем году перед этим праздником порекомендую Эду заранее приготовить себе отвар. Кто тут, в конце концов, аптекарь?
Я закончила мыть склянки, инструменты и стаканы, потребовавшиеся, чтоб напоить учителя и маму зельями, и подошла к дивану.
Мама спала, сидя почти на середине дивана. Эд лежал, но из-за нехватки места, ноги ему пришлось свесить, перекинув через ручку дивана, а голову положить в нескольких сантиметрах от её коленей.