— Ага, — Эд стоял в доме, опершись на камин, и попивал кофе.
Мама доела свой омлет и поставила миску в раковину.
— Иди одевайся, я помою, — Эдмунд, уже давно натянувший свой новенький парадный свитер с розочками и крапивой, обернул в себя остатки кофе.
Я перевела взгляд на лошадь:
— Я вас на улице подожду.
— Ага.
По совету учителя, я сегодня надела широкие дамские брюки, поэтому теперь вполне могла забраться на лошадь. Закрыв дверь в башню, я отвязала её и сунула ногу в стремя. Держась за седло, я забралась на конскую спину и поудобнее устроилась.
Лошадь фыркнула, но дёргаться не стала — она уже знала меня. Именно Зиму Эд иногда одалживал, чтобы учить меня верховой езде.
Я легонько тронула каблуками бока лошади. Зима двинулась рысью вокруг башни. Давненько у нас не было этих уроков, надо предложить учителю отложить намеченную на завтра историю.
— Луна, — я заканчивала второй круг, когда мама позвала меня, вместе с Эдом выходя из башни.
Я подъехала к ним как раз к тому моменту, когда Эдмунд запер дверь.
— Подвинься чуть вперёд.
Я пересела ближе к шее лошади. Эдмунд, подсадил маму ко мне. Дополнительному пассажиру Зима не обрадовалась.
— Ну, поскакали, — Эд взял лошадь под уздцы и шустро зашагал в сторону Третьего города.
Конечно, у всех частей Трое-Города были свои названия, но я их не помнила, как и большинство тех, кто проездом оказался тут, поэтому города назывались: Первый, Второй и Третий. Башня Эда находилась во Втором.
— Итак, девочки, краткий план сегодняшнего дня, — когда мы уже шли через лес, заговорил Эдмунд. — Сначала идём в Третий — праздник будет там. Потом я иду в Первый город, туда, где начинается наше единственное поле, а вы во Второй, где находится другой его конец. Там конечный пункт моей дороги.
— Ясно, — я пока с трудом понимала, что будет, но инструкции, как себя вести, получила ещё вчера.
Меж голых деревьев показались домики, начали слышаться голоса и музыка. Эд ускорился, вынуждая и лошадь прибавить шагу. Мы вышли на окраину этой части города и поспешили к «центральной площади», если это маленькое пространство можно за таковую считать. Местные и гости городка сегодня собрались тут.
При виде нас, в толпе послышались крики и одобрительный свист. Эдмунд сиял как новая монетка. Ну… или как ребёнок, обожравшийся сахаром.
— Эд, поможешь? — мама легонько тронула чёрные кудри, привлекая к себе внимание, и соскользнула с лошади в объятья моего учителя.
Не знаю, предполагалось ли, что так получится, но ни на что кроме объятий их действия не походили.
Я спустилась с лошади сама, но Эд стоял рядом, готовясь поймать в случае чего.
— Я пойду отдам лошадь в одну из гостинец, — Эд погладил Зиму по шее и отыскал взглядом ближайший постоялый двор. — Развлекайтесь.
Мы с мамой остались вдвоём и первым делом приблизились к центру площади, где скапливались желающие потанцевать, причём не важно, что и как.
Например, среди танцующих была парочка моих ровесников, крутящихся в каком-то бодром движении. У них не была отточена техника, да она и не была им нужна. Для такой пары этот «танец», похожий на эпилептический припадок, был в самый раз — неловко и по-своему мило.
Одновременно с ними, чередуя всего пару движений и мешая медленным темпом всем окружающим, танцевала пожилая пара. Они категорически не вписывались в бодрую мелодию, но им было плевать.
— Я знаю эту песню, — улыбнулась мама. — Знаешь, один раз мы с твоим папой под неё танцевали. Тогда мы были в парке все вместе и за тобой попросили приглядеть дядю Джека.
— Ага, — я вспомнила, о чём говорит мама. Мне тогда было года четыре, не больше. — А он меня возле каких-то собак поставил, и я решила, что обнять их — отличная идея.
— Да… — протянула мама. — Какие всё-таки умные животные собаки.
— Да, — я расплылась в улыбке, вспоминая, как спокойно большой рыжий пёс терпел мои «Ты мягонький. Тебя зовут Подушечка?».