…
64. Пацифика.
…
Я корчилась от боли, лёжа в полной темноте. Лекарство толком не помогало, хоть я и выпила уже почти целый стакан. Краткий сон прервался приступом боли и больше не возвращался. На стене тикали часы, но я не видела время — в башне было слишком темно. И холодно. Может, опять растёт температура?
Я с трудом разлепила слезящиеся глаза и поглядела наверх. Со своего места я могла видеть кусочек верхнего этажа башни, где спал Эдмунд. Сходить к нему?
Поворот шеи — и вдоль позвоночника прокатилась волна нестерпимой боли. Будто кто-то вбивал в него раскалённые гвозди.
Вот и ответ на мой вопрос — идти, иначе к утру поедет крыша.
Задержав дыхание, я заставила себя подняться с кровати и, шатаясь, направиться к лестнице.
По дороге я остановилась, прислушиваясь: из-за шторки в «комнату» Луны не доносилось ни звука — спит.
Добравшись до ступенек, я вцепилась в перила и полезла наверх. Я пыталась не спешить, чтобы только не усиливалась боль, но в тоже время хотелось бежать. Как можно скорее преодолеть ступени, разделяющие нас с Эдом.
Шаг за шагом, ступенька за ступенькой… секунды, казалось, тянулось вечность.
Позади остались два пролёта. Я села, переводя дыхание и вытирая слёзы.
Полагаясь в большей степени на руки, подтянулась по перилам и встала на ноги. Если буду оставаться на месте — так и не получу помощи.
Снова началась эта экзекуция — движение. Осталась ли в теле хоть одна мышца, способная работать без боли? Видимо нет.
Вот и осталось немного. Всего этаж. В темноте уже виделся силуэт письменного стола.
Шаг за шагом… всё яснее становились очертания постели и фигуры на ней.
Взобравшись, я, едва держась на ногах, подошла ближе. Эд лежал на боку, негромко посапывая. Я села на краешек кровати. Матрас прогнулся, заставляя руку Эдмунда свалиться с подушки.
Он вздрогнул просыпаясь. Над нами вспыхнул маленький шарик белой энергии. Заметив меня, Эд невнятно пробурчал:
— Цифи? — он не спешил просыпаться окончательно.
— Мне хуже, Эд. Ничего не помогает.
Бывший жених несколько секунд смотрел на меня. Постепенно в его глазах появлялось осознание происходящего.
— Ты что, плачешь? — полностью придя в себя, Эдмунд постарался выпутался из одеяла. — Так, подожди… а ну ляг сюда.
Он натянул брюки и, прихватив рубашку, свесился через перила. На первый этаж полетело несколько сгустков сияющей энергии. Что-то негромко зашуршало и застучало внизу. Готова поспорить, Эд призвал крапиву, чтобы она принесла ему какие-то инструменты и лекарства.
Я медленно опустилась на живот на освободившуюся кровать и подмяла под себя подушку.
— Поясница, как обычно? — Эд натянул рубашку и сел рядом со мной. Он говорил тихо, стараясь не проявлять лишних эмоций.
— Нет. Всё. Абсолютно всё, — выдавила я. Под весом Эдмунда матрас прогнулся и лежать стало не так удобно.
Видимо догадавшись об этом, Эд слез с кровати и сел рядом на пол. Мне стало заметно легче.
Крапива принесла сумку, Эд достало из неё термометр.
— То, что всё болит, это само собой разумеется, — Эдмунд мягко подвинул мою руку, вкладывая подмышку градусник. — А что сильнее всего? У меня вот болели поясница и грудная клетка. Ты раньше жаловалась на спину. Сейчас что болит?
— Спина.