Эд поставил торт на стол возле окна, выходившего на улицу. Вернее это было не окно, а дверь, ведущая на балкон.
— Пойдём отсюда!
— Минуту…
Его мать выбрала синюю ленточку и встала рядом с мальчиком:
— Можем сделать тебе окантовку на воротник куртки. Хочешь?
— Зачем?
— Эд… — я оглянулась на учителя.
— Чтоб быть красивым, — чуть раздражённо ответила женщина. — Неужели тебе совсем нет…
Прогремел взрыв. Стена, общая с комнатой брата разлетелась на куски. Из — за неё вырвались поток пламени и ударная волна.
Всё произошло буквально за мгновение: взрыв, огонь, обломки… мать, отделявшая Эдмунда от стены, инстинктивно обхватила ребёнка, защищая. Взрывом их отбросило к балкону.
Эдмунд слышал звон стекла, спиной и затылком чувствовал удар.
Сильный толчок в поясницу — удар о перила. В глазах у мальчика стало темнеть, но он успел понять, что лежит на балконе, в луже под дождём, отделённый от пылающей комнаты потерявшей сознание матерью.
Что-то белое, вроде магической энергии поплыло перед глазами, но Эд не вполне отдавал себе отчёт об этом — для него мир постепенно преобразовывался в хоровод пятен.
Стало темно.
Далее, сменяя друг друга, мелькнули несколько воспоминаний.
Больница, где восстанавливали Эда.
Наполовину сгоревший дом, от второго этажа которого остались только некоторые стены.
И кладбище. Три гроба. Тела накрыты белыми простынями. Два имели вполне чёткие формы, третье же — полагаю, брата, оказавшегося в эпицентре взрыва — было искорёжено настолько, что я не сразу поняла, с какой стороны ноги, а с какой голова.
Эти воспоминания не были чёткими. Под действиями лекарств и страшных событий, Эд не всё запомнил.
Я не глядела на учителя. Понимала, что если мне просто страшно — ему в десятки раз хуже.
Несколько секунд мрака. Наверное, моё желание перевести дух заставило воспоминания остановиться.
И вот уже столовая академии. Эд шёл меж столов от стойки для выдачи еды. Он выбирал, где сеть.
Длинное помещение с узкими высокими окнами всё было увешано артефактами-светильниками.
В животе возникло тяжёлое холодно ощущение.
Нет, я не начну шарахаться от них, в конце концов, это взорвался не мой дом и не мои родные были в тех гробах. Этих людей я знаю по коротким воспоминания, не более, но…
Перед глазами стоял образ отца. Его экспериментальный артефакт. И взрыв. Это я видела в настоящем.
Тёплая ладонь легла на плечо:
— Испугалась? — учитель смотрел виновато. Было ясно, что ему тяжело, но, несмотря на это, ярче всего с лица читалось беспокойство.
— Да.
— Прости. Я думал… успеем.