Огненный маг как раз закончил проводить с жезлом какие-то махинации. — Объём: два сердца и десять процентов. Контроль идеальный.
— Что ж, молодой человек, у Вас большие шансы поступить. Результаты будут в понедельник.
Воспоминание прервал туман. Прежде чем он расступился, над нами зазвучали голоса, не связанные со зрительными образами:
— Ты первый в списке на поступление, — первым был радостный отец.
— Мы в тебе не сомневались, солнышко, — следом мать.
— Нет, что ты, я не завидую, — раздался смех Карстена. — Я вижу перспективы: просто заставлю тебя решать за меня домашку, умник.
Ощущение, будто прыгнула в стог сена, отделило фрагменты памяти.
Снова передо мной был этот же дом.
Та же женщина — знать бы как её зовут — подшивала воротник чёрной бархатной куртки на Эде.
— Они погибли за три дня до начала учебного года, — едва слышно объяснил Эдмунд.
Я съёжилась:
— Это… день смерти? Давай уйдём отсюда. Пропустим воспоминание.
— Это случится не прямо сейчас… Дай мне… несколько минут, хорошо? — Эд не смотрел на меня.
Я подняла на него взгляд. Неестественный блеск глаз и то самое выражение лица, когда всеми силами стараешься держать каменное лицо — вот что я увидела. Спорить готова — Эд хотел бы, чтоб меня сейчас не было рядом. Но всё, что я могла предложить — шаг вперёд и в сторону.
Это я и сделала. Учитель сделал шаг назад. Он остался у меня за спиной. Вне поля зрения.
— Какая ты у меня умница, — женщина улыбалась.
— Я ж говорил, что поступлю, — Эдмунд расстегнул душащий ворот рубашки.
— Застегни. И не вздумай на церемонии поступления его расстёгивать, — мать снова вставила пуговицу в петельку. — Ты не гулять идёшь, а на важное мероприятие.
— Ма, я так сдохну, — закатил глаза Эдмунд.
— Выражения выбирай, — женщина поочерёдно прикладывала пуговицы к куртке. — …и пуговицы. Какие тебе больше нравятся?
— Без понятия, но те, что на рубашке — точно нет.
— Ты весь вечер мне об этом говоришь.
— Мне весь вечер они не нравятся.
— Сходи к папе. Пусть он тебе шейный платок завяжет. Может, удобнее будет.
Женщина заглянула в шкаф с вещами сына и достала оттуда нужный предмет.
Эдмунд вышел из комнаты и направился вниз к лестнице на первый этаж, где находились кухня и аптека. Мы за ним. Я — впереди, учитель — сзади — почти наедине со своими эмоциями и мыслями.
— Малой, — из раскрытой двери в комнату старшего брата донёсся зов.
Мальчик сунулся в комнату.
Рыжий парень семнадцати лет валялся на постели с книгой.
— Две просьбы, — он поднял руку с двумя оттопыренными пальцами. — Если уж идёшь вниз, зайди на кухню и принеси мне тортик, ладно?