— Когда будет ужин?
— Уже вот-вот.
— Отлично. Ужасно хочу есть.
— Это не удивительно — Вы проспали два дня. Уведомить Ваших родных, что Вы пришли в себя?
— Да.
— Хорошо. Отдыхайте.
Я слышала, как доктор вышел из палаты и зашагал по коридору. Я открыла глаза, но разум опять поплыл.
На границе сна и бодрствования я уставилась в стену, ничего не видя и не слыша, не чувствуя времени.
Из транса меня вывела всё та же проклятущая дверь с омерзительно громким замком.
Пожилая разговорчивая медсестра, к которой я с самого первого дня в больнице питала симпатию, принесла мне ужин.
— Вы так хорошо выглядите! — заметила она, ставя мне на постель низенький столик с едой. — Покушаете сам или Вас покормить?
— Сама, — я заставила себя сеть на постели. Все кости, даже те, о которых я не знала, запротестовали против этого решения. — И говорить чуть тише. Голова болит.
— А вот в соседней палате с месяц назад лежал мужчина, так он две недели не мог сам ложку поднять. А операция была та же, что и у Вас.
Я пихала в горло суп ложку за ложкой. Его вкус и запах не казались мне такими же чудесными как вчера, а медсестра всё никак не замолкала:
— Вот, говорят, что мужчины — сильный пол, а на деле всё наоборот! Вот, у меня муж, как только температура тридцать семь, всё! — она развела руками и изобразила. — Маргарет! Я умираю, принеси бульон и одеяло! Маргарет!
— Тише, — я скривилась, одновременно подавляя приступ рвоты и желание заткнуть женщину какой-нибудь грубостью. Неужели ей не надо больше ни в одну палату?
— Да, да, конечно. Так потом он взял да умер. А был моложе меня на год. С лестницы упал, представляете.
Я согнулась над полупустой тарелкой в приступе рвоты. Только что съеденный суп снова оказался в ней.
— Ой, сейчас, сейчас, — женщина подала мне салфетку.
У меня горело горло, а голова кружилась сильнее прежнего. Меня согнуло ещё раз, но в этот раз желудок был пуст и я лишь беспомощно кашляла, пытаясь избавится от ощущения кома в горле…
…
49. Пацифика.
…
Я заталкивала в себя завтрак, когда в палату ворвалась мама.
— Ну, рассказывай, как самочувствие? — она в мгновение ока оказалась на табуретке у моей кровати.
Следом за ней в палату спокойно вошёл отец с корзинкой. Он сел на угол постели.
— И тебе привет. И говори помедленнее, — я с трудом проглотила ещё кусок омлета. — Операция прошла без сложностей. Печать сняли, на диету посадили… прочитала только несколько первых глав той книги, которую ты мне принесла — голова вообще не работает. Но сейчас я ещё вполне неплохо себя чувствую — меня накачали обезболивающими по самую макушку.
— Оно и видно, — буркнул отец и щёлкнул пару раз пальцами у меня перед лицом. — Не сильно тормозишь?
— Да нет, — пожала плечами я.
— Ну и славно, — он достал из корзинки печенье и, грызя, поставил остальное мне на тумбочку. — Мать тебе еды нормальной собрала, а то усохнешь на своём диетическом меню.