Смесь досады, протеста и бессильной ярости разливались внутри, подтравливая его. Но ведь он мужчина. Мужчина, мать его. Должен выдержать все.
- Пока ничего нового, - проговорил Алишер и перевел на него взгляд.
Вадим застыл на мгновение, непросто оказалось подавить все эмоции, однако он справился. Сказал безэмоционально:
- Я навещу ее. - И встал.
Тесть некоторое время пристально вглядывался в его лицо, потом кивнул. А Вадим направился к выходу. Выйдя на улицу, остановился у своей машины. Положил руки на капот и застыл, опустив голову.
Адски хотелось курить, он вытащил сигарету, но подкуривать не стал. Так и стоял, разминая ее в пальцах, пока не выбросил. Потом сел в машину и резко захлопнул дверь. Сидел еще минуту, а потом поехал в клинику.
***
Сначала он хотел поговорить с врачом.
Прошел по коридору, мрачно оглядывая стильный интерьер, постучался и сразу вошел. Женщина поднялась навстречу.
- Добрый день, Вадим Евгеньевич.
Он кивнул.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - легкая растерянность в голосе.
И началось. Обследование проводится, но пока сказать что-либо сложно. Опять про эндометрий, что-то про концентрацию ХГЧ, какие-то нормы.
- Но вы не волнуйтесь…
Ему хотелось сказать:
«Да нах*** мне все это! Просто скажите - да или нет».
Та, видимо, что-то такое увидела в его лице, но сказала:
- Какие-то выводы можно будет делать через неделю. Вам лучше подождать.
Все затягивалось еще на неделю.
- Хорошо, - он резко встал и пошел к выходу, у двери остановился: - Я могу ее видеть?
- Да, конечно, - женщина, напряженно следившая за ним, расплылась в улыбке.
***
Оттуда Батуров направился в палату к жене.
Но когда подходил, его в коридоре встретила Альбина.
Не рад сейчас был Вадим ее видеть. Сухо обронил:
- Здравствуй. - И хотел уже пройти мимо.
Но она остановила его:
- Подожди, Вадим. Удели мне несколько минут.
Сколько он знал свою тещу, Альбина всегда была сдержанной и отстраненно вежливой, словно ничто, происходящее вокруг, ее не касается. Послушная и верная жена богатого мужчины, красивая вывеска успешного брака. Сейчас за непроницаемой маской холеного лица скрывалось беспокойство, темные глаза настороженно блестели.
Он кивнул: