– Да без условий, – удивилась она. – Просто пригласила. Правда, пока условия проживания не очень – раскладушка.
– Раскладушка… – протянул Соколовский. – Понятно. Ну, тогда тут будет сидеть… на раскладушке.
– Да ничего вам не понятно! – выдохнул Вран, резко поднимаясь с места. – Не буду я тут сидеть!
– Почему же? – светски осведомился актёр, изготавливая себе изысканный бутерброд с ветчиной, огурчиком и салатным листом.
– Я… я не стану… ну, я не могу. Они если меня у человека найдут, такое тут устроят! – Вран знал собственную родню и никаких иллюзий на их счёт не испытывал.
Почему-то он ясно понял, насколько Татьяна, которая пытается его защитить, беззащитна сама, насколько уязвима…
Именно поэтому Вран, представив прилетевших за ним братьев и отца с дедом, а главное, то, что они могут Тане сказать и сделать, тяжело вздохнул и начал выбираться из-за стола.
– И куда это ты? – Соколовский покачал головой, удерживая Таню от вмешательства в разговор, и обратился к мальчишке.
– Домой, – буркнул он.
– Как домой? В дальнюю деревню, к перестарку и обрезанным крыльям? – голос актёра звучал иронично и ядовито.
Татьяна собралась вмешаться, запретить Врану даже думать об этом, удержать его, но Шушана похлопала лапками по её руке и ущипнула, явно намекая на то, чтобы она не мешала начальству.
– А вам-то что? Это моя судьба, я с ней сам разберусь!
– Да нет её, – лениво рассмеялся Соколовский, легонько подтолкнув воронёнка обратно – на его место.
И коснулся-то вроде чуть-чуть, а Врана прямо унесло на диванчик, чуть возмущённо мякнувшего Терентия не придавил.
– Нет этой самой судьбы. Не существует. Есть обстоятельства и твой выбор. Вот ты выбрал улететь, пусть навстречу беде, но чтобы не подставлять человека, который был к тебе добр, да? Правильно я понимаю?
Вран упорно не смотрел на Татьяну и молчал.
– Правильно, значит, – хмыкнул Соколовский. – Ну, значит, и исключения бывают. Я имею в виду, что и из вашего роду-племени порядочные вылетают. Танечка, не смотрите на меня так, словно я ребенка мучаю…
– А что? Вы чем-то другим занимаетесь? – сердито уточнила Таня.
– Конечно… Я же должен понять, стоит сей отрок проблем, которые из-за него возникнут, или нет.
– Не надо ничего понимать, – раздражённо дёрнул плечом Вран. – Я улечу и не буду никому доставлять никаких проблем.
– Глупости какие! – возмутилась Таня. – Куда ты собрался? В какую деревню? Тебе поступать надо.
– Да вы не понимаете! Если они все прилетят даже птицами, они тебя просто заклевать могут! А уж если людьми…
– Вот уж напугал, право слово! – Таня боялась ссор родителей, боялась, когда на неё кричала мать, боялась равнодушия родных, но никаких воронов не испугалась абсолютно, а уж людей и подавно!
Вран только тяжело вздохнул, а потом, случайно глянув на Соколовского, увидел, что тот широко улыбается.
– Чего? Что я смешного сказал? – прошипел он яростно.
– Ничего не сказал… забавно, что ты не понял – ничего тебе уже делать не надо, твоя проблема уже решается.
– Как? Каким образом? – ворон разозлился, решив, что этот гад просто издевается.
Соколовский рассмеялся и обратился к Тане:
– Танечка, иногда такое случается – рождается у тех, кто из исконных земель, слабый и болезненный ребёнок. Неважно, какого роду-племени… ворон там или, к примеру, конь. Такие могут годами быть в полуподросшем состоянии.
Ворон нахохлился в углу старенького диванчика.