Странное дело… то ли вид ворона, угрожающе распахнувшего здоровенные крылья, как-то сдерживающе подействовал, то ли сама Таня говорила непривычно уверенно и убедительно, но Надежда действительно почувствовала себя неуверенно.
Она стояла и смотрела на закрывшуюся за Татьяной подъездную дверь, ворон куда-то делся, зато по деревьям вокруг расселись обычные серые вороны, поднявшие оглушительный шум.
Наде, волей-неволей обратившей на это внимание, показалось даже, что они над ней смеются.
– Кыш, дуры, кыш, чего раскаркались! – заорала она на птиц и тут же об этом сильно пожалела – никому не нравится, когда его обзывают…
Выскочив из палисадника, подальше от пикирующих на неё ворон, которые, подлетая, орали ей в лицо что-то явно исключительно оскорбительное, Надя невольно покосилась на угол улицы, за которым стояла машина Димы, её Димочки, который в последнее время стал вести себя так, словно её и на свете не существует!
И тут… тут она увидела Диму, который нежно и бережно вёл под локоток, какую-то девицу…
В ушах зашумело, хотя, возможно, это был хохот развеселившейся стаи ворон, мир покачнулся и практически разбился вдребезги!
«Как? Как он МОООГ?» – от отчаянного и пронзающего пространство чувства великого недоумения вздрогнуло и поёжилось невинно проплывающее в небе облако. Облаку такие ощущения были неприятны, вот оно и плюнуло дождём на этот излишне нервный район города Москвы.
Дождь мешался со слезами и прочими элементами декора, щедро смывающимися с Надиной физиономии.
«Он… он мне ИЗМЕНИЛ!» – страдала она.
Почему некоторые девушки и женщины так реагируют на подобные повторные и вполне логичные действия мужчин – сие науке неизвестно. Ну если он с ТОБОЙ изменил жене, невесте или подруге, почему он не может то же самое сделать с кем-то другим?
Он же уже так делал – что мешает повторить? Дурное дело, как говорится, нехитрое. И как аукнется, так и откликнется.
Но нет… то ж НАДЯ… она-то самая-самая-пресамая. С ней точно не может случиться такое безобразие, как с Танькой. В самом деле, кто такая Танька, а кто она?
Все эти размышления и последующая за ними горечь разочарования в любви, в этом мужчине в частности и в жизни вообще плеснули прямо в Надиной голове шипящей волной ярости и…
– Ах ты негодяй! Да как ты посмееел? – топот за Диминой спиной трансформировался в вопль души разъярённой фурии.
– Женщина, вы кто вообще? Что вы лезете? – возмутилась Валентина, оторванная от объекта неведомой девицей.
– А ты вообще молчи, кошёлка крашеная!
– Да почему это крашеная? На себя посмотри!
Вороны орали на окрестных деревьях в полном восторге, девы визжали на повышенных оборотах, Дима пытался их мужественно разнять и одновременно уберечь свою личность от взмахов акриловых острозаточенных когтей.
Из окон Таниной квартиры на баталию смотрели Лиса, Терентий, Шушана и Вран, Таня хладнокровно раскладывала продукты – что в холодильник, что на стол, что в мойку.
А из притормозившей у клиники машины на всё это светопреставление, изумлённо подняв бровь, уставился Соколовский.
– О как весело у меня администратор-то зажигает! Ну надо же, какая… гм… опасная дамочка. Как коршуница прямо! Бррр…
Он въехал в подворотню, припарковал машину во дворе, а сам отправился на территорию «особой гостиницы», как он назвал своё неожиданно-навязанное предприятие.
– И ти-ши-на, и ни-ко-го! – он обошёл все помещения, хмыкнул, увидев включённый телевизор, пожал плечами, подобрав пару клочков разнокалиберной рыжей шерсти.
– Интересно, это они друг друга слопали, озверевши от нашего телевидения, или отправились к Татьяне? Что-то мне кажется, что скорее последнее!
Он набрал номер своей сотрудницы, дождался ответа, а потом уточнил:
– Татьяна, а вы не знаете, где мои… гм… подопечные?
– Знаю. У меня в гостях. Надеюсь, вы не против?
– Я? Конечно, нет! Просто хотел бы поинтересоваться, как у них дела.
– И что было Танечку беспокоить? – в глухой стене, отделяющей здания друг от друга, образовалась дверь, и норушь, возникшая на пороге, довольно строго воззрилась на Соколовского. – Я и так услышала, что вы приехали, просто отвлеклась слегка на змеиные бои.