– Наши дороги это дело такое… Осенью они существуют сами по себе. Грязь на них тоже сама по себе, и надо сказать, что осенью она становится невыносимо любвеобильна. Ну а машины… это проблема машин и в них проезжающих – кому выталкивать-то… Так что немного подождём.
Если совсем честно, то Таня была этому только рада.
Именно с приходом осени она наконец-то ощутила свой дом. То есть поняла, что он действительно её, что он радуется не только тому, что норушное пространство отныне в безопасности, а ещё и ей самой.
Тане понравилось после работы и ужина устраиваться в кресле у окна и, закутавшись в плед, смотреть на дождь, на листья всё ещё зелёных, но однозначно осенних деревьев у её норушного дома.
Она иногда даже книгу-то не открывала, хотя хотелось много чего прочесть – у бывшей хозяйки была большая библиотека, которая теперь ожидала Таниного внимания. У Татьяны никогда в жизни не было времени, которое она могла потратить исключительно на себя, вот она и пользовалась этим временем, наслаждалась им.
Да, впереди интересная и любимая работа, командировка, а скорее, и не одна, дом, который сам по себе личность и ждёт её, а главное, те, кто в этом доме, те, кто нашлись неожиданно и стали так нужны. Даже мысль обо всём этом была радостью, вот Таня тихонько и радовалась.
– Не понимаю… чего она просто так сидит? – как-то спросил недоумевающий Вран.
Правда, к счастью, спросил у Шушаны.
– Ну что тут понимать? Она обживается!
– Так она ж тут уже с ранней весны. Чего, обжиться не успела, что ли?
– Дyрeнь! Она в своей жизни обживается. Уютничает в ней, устраивается поудобнее. Таня умеет создавать тепло для окружающих, а вот теперь пробует сама согреться, устроить то же самое, но для себя самой.
Норушь коснулась лапой стены дома, погладила её и строго покосилась на ворона.
– Таня учится быть счастливой внутри самой себя. Не мешай ей.
– Да я и не того… не собирался. Слушай, а хорошо, что так получилось, да? Ну, то есть хорошо, что она пришла именно тут квартиру искать!
– Сказал тоже… хорошо… нет, это не хорошо, это потрясающе замечательно! – норушь помотала головой, прогоняя непрошеные воспоминания о холодных и гулких комнатах, в которых она металась от накатывающего ужаса, что она ошиблась, что надо было уходить со своими, но уже поздно, поздно… Шушана даже лапкой помахала у носа, развеивая даже тень, отзвук того нежилого запаха, а потом сердито воззрилась на Врана:
– А ты что сидишь? Вон возьми наш несчастный распылитель и побрызгай на Танину розу, её, кстати, Нина зовут.
– Кого? Розу? Это то, что гибискус? И почему она Нина?
– А почему бы ей Ниной не быть? Имя у неё такое! Так что не филонь, а брызгай!
Вран, пожимая плечами, брызгал на гибискус по имени Нина, Крылана раскладывала свои вещи в квартире, где она была абсолютно самостоятельна, свободна и счастлива, Терентий мурлыкал что-то из традиционного которепертуара на Таниной кровати, а сама Таня вспоминала не такое уж давнее время – раннюю весну, когда она смотрела на эти самые деревья с улицы, не подозревая, какое удивительное, сказочное и счастливое пространство дожидается её прихода по ЭТУ СТОРОНУ.
Конец первой книги