– Кееем? – изумилась мать, нащупывая рукой спинку стула для поддержки.
– Предметом влюблённости, мам… Ну, вот как раньше она – внимание, я цитирую – крашилась на Чимина, а потом на Чонгука, или наоборот, прости, не запомнила.
– Это… это те корейцы, которыми у неё вся комната увешана? – слабым голосом спросила Ирина, активно отмахиваясь от любопытствующего супруга.
– Они самые! И знаешь, у них есть одно гигантское преимущество – Вике до них нипочём не добраться! А вот мой сосед… Он умница, отлично закончил школу, красивый, всё такое, и ему восемнадцать! Мам, ты точно хочешь, чтобы я в следующий раз пустила в квартиру со всем вот этим вот богатством нашу Вику?
Ошеломлённая тишина расползалась от смартфонных динамиков всё дальше и дальше, захлёстывая и Терентия, который валялся на спине и от восторга махал в воздухе лапами, и Шушану, которая с гордостью смотрела на Таню, и Врана, крепко взявшегося одной рукой за лоб, а второй прикрывавшего глаза.
– Мам, так как? Мне-то что… я могу её приглашать… только вот она же и так приходить будет!
– Да ты её оттуда и веником не вышибешь! – ахнула Ирина. – Нет-нет, нельзя! Ни в коем случае не зови!
– Вот, мам, и я так подумала. Сосед-то парень серьёзный, но Вика у нас – натура увлекающаяся. Помнишь, как она приволокла к тебе мальчика, ну, ещё в детском садике? И ты едва-едва уговорила её, что ЭТО надо оставить тут, а мужа ты ей потом купишь? – Таня погрозила пальцем похрюкивающему от смеха коллективу и с сочувствием покосилась на Врана, у которого глаза становились всё больше и больше.
– Таня! Гони её подальше, как только она у тебя снова появится! – что показательно, Ирина и не сомневалась в том, что Вика непременно к сестре поедет – ну, то есть к заинтересовавшему её предмету. Уж что-что, а целеустремлённость младшей доченьки она знала преотлично!
– Хорошо, мам, как скажешь! – послушно отозвалась Таня, заканчивая разговор.
– Ну ты и хитрюга! Интересно, а Викуся по Вранову душу прямо завтра прибудет? – насмешливо уточнил Терентий. – Или отложит на денёк? И, да, Враник, не выпучивай ты так органы зрения, а то на этого… на Киркорова ещё будешь похож! А что? Брунет, да ещё глазюки…
Ему пришлось спасаться бегством от Врана, который на певца похож был только цветом волос, которым Киркоров когда-то обладал, но всерьёз оскорбился подобными прогнозами.
Как выяснилось, Вика в делах сердечных придерживалась правила «Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня» и караулила объект своего интереса прямо с утра.
Объект засёк её сразу, но менять направление не стал – всё равно не отстанет, так лучше сходу объяснить девчонке, что ей лучше бы к нему близко не подходить.
Правда, Вика и не собиралась его слушать.
– Привет! А я тебя вчера видела! Ты снимаешь комнату там же, где моя старшая сестра, – заторопилась Вика, пристроившись параллельным курсом к мрачному Врану. – А меня Вика зовут! А тебя как? Я у Таньки вчера спрашивала-спрашивала, а она так и не сказала. Она зануда, да? Небось, достала? А ты клёвый! Слушай, так как тебя зовут?
Вран притормозил, покосился на Вику, приготовившуюся внимать его ответу, оценил, что она накрасилась, приоделась, да и ростом догнала Таню, успел даже поразмыслить над тем, что на сестру она вообще никак не похожа, а потом хмуро процедил:
– Моё имя тебе без надобности – меня звать не надо. И, да… Мозг – это не брови! Если нет, не накрасишь.
Глава 41.
Упорству настырных поём мы песню
Вика заморгала и попыталась понять, а о чём это он…
Вран только вздохнул.
«Нда, куда уж там понять такую сложную вещь», – подумал он.
Он и так переделал фразу Фаины Раневской под ситуацию. Она говорила: «Мозги не брови, если нет, не нарисуешь», но у этой девицы-то брови есть! Что их рисовать… А вот красила она их знатно – если бы мозгами столько занималась, глядишь, и развились бы.
Странно, что именно из-за этой глупынды ему первый раз добровольно вспомнилось его семейство. Нет, не всё, а только его бабушка со стороны матери.
Она когда-то знала Фаину Раневскую, обожала её фразочки, часто их говорила, вот и он выучил волей-неволей. Бабуля не просто общалась и любила эту непростую, характерную и язвительную женщину, она даже больше сделала.
Именно Вранова бабуля после похорон Фаины сумела найти единственное близкое ей существо – небольшого пёсика по имени Мальчик, которого Фаина очень любила и которого в суете поминок упустили из виду, вот он и убежал.
– Люди-люди… они столько хорошего про неё говорили, дифирамбы пели, плакались, что им без неё тяжко будет, а единственного, кто её любил и кому по-настоящему без неё было не выжить, они потеряли, не позаботились о нём, забыли! – рассказывала маленькому недомерку-Врану бабуля. – А я – нет! Я искала его два дня и нашла и забрала к нам. И он жил у нас до своей глубокой собачьей старости в любви, безопасности и сытости! Просто в память о Фаине, – бабушка Крана тепло улыбалась куда-то в пространство, и Вран только сейчас понял, что улыбалась-то она Фаине – её памяти, её образу. Улыбалась, зная, что она-то точно сделала всё, что могла, для человека, который был ей дорог.
«Бабуля… надо бы её как-нибудь навестить!» – решил Вран, невольно кивнув сам себе.
К счастью, Вика не увидела этого, а то непременно приняла бы на свой счёт. А не увидела по одной простой причине – у неё была мысль, и она её думала.