Голубые глаза опасно потемнели. Кажется, в их оттенках – все его эмоции.
– Хочу поцелуй.
Я покачала головой.
– Нельзя.
– Вокруг никого нет.
– Дело не в окружающих. Отодвигая границы допустимого, можно пересечь черту, за которой наш личный ад.
– Через несколько дней тебя представят официально. Я не такой, как твой отец, Аида. Мне не хватит решимости бросать на твой лед игрушки и дальше.
Поднявшись на зубчики, я коснулась его губ своими, чувствуя, как по телу разливается тепло. Ладонью коснувшись груди Дэва, я смогла решиться лишь на бесконечно долгое, но все же почти невинное соприкосновение губ.
Как будто то, что мы не целовались по-настоящему, сделало нас менее безумными.
***
– Ты так и будешь меня избегать?
Вельзевул услышал ее шаги уже давно, но не шевельнулся. Бесконечная стена Предела мерцала перед его взором, сбивая с мыслей о реальности. Одна из причин, по которой он здесь, – это способность границы между мирами заставить забыть обо всем, что не хочется помнить.
– Тебя вызвал Самаэль, а не я.
– И ты недоволен его решением.
– Я передал министерство в его управление. Он сам вправе решать, какая помощь ему требуется. Зачем ты пришла?
– Подумала, что время, возможно, исцелило наши обиды.
– И как?
– Мои – нет.
– Тогда справедливого суда, Ева.
– Я пришла не ради себя. А из-за мальчиков.
– Они уже давно не мальчики, если ты не заметила.
– Но им все еще нужен отец. Особенно Дэвалю. Ты имеешь право ненавидеть Лилит или меня, но твои сыновья не заслужили такого отношения. Им больно, Вел. У них всегда были родители, мама и папа. А теперь мать практически мертва, а им не позволено даже навещать ее могилу. А для отца они перестали существовать. Почему мальчики должны платить за предательство матери?
– И мы снова возвращаемся к разговору, который уже набил оскомину. Я делаю все, что могу, Ева. У них есть дом, статус, уважение, они ни в чем не знают нужды и служат нашему миру, как и положено наследникам Мортрума.
Вельзевул не видел Еву, не хотел к ней поворачиваться. Образ жены за годы, что Лилит заперта в Аиде, изрядно потускнел, и ему не хотелось добавлять ему красок. Когда-то Ева и Лилит казались ему совершенно разными, и он не понимал, как другие иные их путают. А теперь он порой забывал, что перед ним Ева, а не ее сестра.
– Я не понимаю тебя, Вел. И надеюсь однажды достучаться и понять, что случилось, потому что Самаэль, Дэваль и Дарий для меня дороже всего на свете. И я не оставлю попыток вернуть им отца.
– Поступай как знаешь, – равнодушно откликнулся он. – Что-то еще?
– Да. Разреши Дэвалю и Аиде быть вместе.
– Исключено.
– Вел! Какая разница, есть ли у них общий отец? Мы же не смертные! Кровь для нас не имеет значения! У них не может быть детей, они не росли вместе, всем плевать, что между ними происходит! Неужели ты сам не видишь, как они с ума друг по другу сходят? Хорошо, ты разочарован в Дэвале, но дочь ты окружил обожанием и готовишь на свое место – так разреши ей испытывать чувства к тому, к кому она хочет! Аиду ты за что наказываешь?
– Аида переживет неудачную первую любовь. Она еще молода, к тому же наполовину смертная. Ничего с ней не случится.