Теперь он, правда, похож на шейха. Его белая одежда украшена золотыми нитями. А ещё его лицо мне кажется сейчас более знакомым, чем раньше.
— Мы раньше нигде не встречались? — задаю вопрос.
Мансур улыбается (первый раз вижу на его лице улыбку).
— Ты забыла о проведённой вместе ночи?
— Я имею в виду до этого, — громко восклицаю.
Он вновь становится серьёзным, кивает:
— Встречались. Я думал, что ты не вспомнишь.
Хмурюсь и пытаюсь растормошить память. Где я могла раньше встретиться с шейхом?
Вдруг меня осеняет! Я же была волонтёром, когда в Москве проходил международный форум, я помогала размещать гостей в гостинице. Там были шейхи, но я и близко к ним не подходила, только видела издалека.
— Ты меня увидел в Москве? — спрашиваю удивленно.
Мансур испепеляет меня взглядом, кивает.
Мне сейчас хочется накинуться на него с кулаками. Ну и что, что шейх! Ненавижу его.
— Ты специально все это подстроил! Чтобы я приехала сюда на работу, потом подставил меня, да? Ты меня и не собирался отпускать? — я хотела плюнуть ему эти слова в лицо, а получилось сказать их сквозь всхлипы. Самой тошнит от своего жалкого голоса.
— Скажи, к тебе тогда в Москве подходил какой-нибудь араб? — спрашивает Мансур спокойно, не обращая внимания не мои слёзы.
Я реву, закрывая лицо руками.
Он резко разводит мои руки в разные стороны, смотрит в глаза, ещё раз повторяет вопрос:
— Подходил или нет?
— Нет!
Шейх встаёт, начинает ходить по комнате в задумчивой позе (руки за спиной). Только сейчас я и осматриваюсь по сторонам. Комната похожа на гостиничный номер: та же низкая кровать с балдахином, все в арабском стиле, но есть одно существенное отличие. Здесь все очень богато обставлено, яркие краски в интерьере, а ещё потолок намного выше, красиво разукрашенный, как будто от руки, огромное окно и яркий солнечный свет, ничем не занавешенный.
Встаю и подхожу к окну. Я примерно на третьем этаже. Вижу сад, фантаны… и тигра, гуляющего среди людей в одинаковой форме.
— Я в твоём дворце?
— Да, это твоя комната, нравится? — подходит ко мне и приобнимает за талию.
Убираю его руку:
— Нет, конечно! Не нравится! Я хочу домой! Отпусти меня.
Мансур раздраженно рычит:
— Перестань так много болтать!
Затем тяжело дышит. А отдышавшись, произносит:
— Ты для меня не простая наложница. Я хотел жениться на тебе, когда увидел в Москве… Сделать своей первой женой, — внешне незаметно, но, видимо, Мансур волнуется, потому что у него появляется акцент, который я не замечала раньше.
Он продолжает говорить:
— Но я переспал с тобой до свадьбы, теперь я не могу сделать тебя своей женой прямо сейчас, хоть ты и лишилась девственности со мной.